– Владимир Михайлович, – сказал Шейхов, понизив голос, – можете считать, что в моем лице вы нашли единомышленника. То, что вы предлагаете, вполне осуществимо. Правда, нужно создать действенные механизмы контроля за деятельностью этого органа, призванного выражать общие интересы рабочих и служащих. Ведь, распределив принадлежащие вам акции между ними, вы уже потеряете право решающего голоса в совете акционеров. Поэтому, я бы посоветовал вам не спешить с этим вопросом. Давайте сначала сосредоточим наши усилия на проведении модернизации. Вы должны знать, что нам с вами еще предстоит серьезный разговор, и в совете акционеров, и в совете директоров. Сразу скажу – там найдутся противники, и влиятельные противники модернизации, консервативно настроенные акционеры и директора, которые не способны взглянуть дальше своего носа, не желающие расстаться с лишним долларом из своих дивидендов. И если мы заговорим сейчас еще о социальных преобразованиях, то погубим все дело.

Шейхов замолчал и взглянул на Павлова. Тот раздумывал над услышанным. Что он теперь скажет? Судя по всему, собирается возразить. И, не дожидаясь его возражений, Шейхов добавил ко всему сказанному им:

– А пока вы можете изучить положение рабочих, встретиться с деятелями профсоюзов и направить их работу в новое русло, чтобы они превратились в истинных выражателей интересов рабочих, а не интересов узкого круга лиц. Поле для вашей деятельности в этом направлении очень велико, вы, с вашими капиталами и влиянием способны много сделать для улучшения положения рабочих.

Владимир понял Шейхова. Он просит одного – не мешать ему. Наверное, он прав. Нужно дать ему провести модернизацию, сосредоточить усилия на реализации его планов, чтобы в его лице обрести соратника, готового впрячься в одну упряжку с ним самим и провести те преобразования, которые он мечтал осуществить столько лет, и ради которых он покинул Родину и оказался на этом крохотном участке суши, затерянном в безбрежном океане.

Виолетта всегда думала о жене Бекхана, и немного ревновала. Майра представала перед ее мысленным взором созданием высшей степени женственности, интеллигентной, красивой, короче, олицетворением Настоящей Женщины. Виолетта думала о ней, как о какой-то прекрасной фее, идеале, достойном такого человека, как Бекхан. Он никогда не рассказывал о своей жене, а она не считала приличным расспрашивать его о ней, и оба, по молчаливому уговору, обходили эту тему.

Виолетта представляла Майру совершенной женщиной; она не допускала и мысли, что такой человек, как Бекхан, может жить с обычной бабой, с посредственностью. Каково же было ее удивление, когда Бекхан представил ей тучную, невзрачную женщину с обрюзгшим лицом, которая при виде гостьи сразу вся скукожилась и еле пошевелила губами в ответ на приветствие.

И, что еще больше поразило Виолетту, Бекхан как-то неуверенно повел себя с женой; тон его стал чуть ли не извиняющимся, он словно чувствовал перед ней какую-то вину, словно он был в какой-то зависимости. Виолетте показалось, что человек, совершенный во всех отношениях, герой, избавивший фирму от такого монстра, как Рахат Аскеров, посмевший поднять руку на представителя городской группировки, заискивает перед этой ничем не примечательной женщиной.

– Майра, познакомься – это Виолетта Владимировна, дочь нашего президента, – неуверенно начал он, – Я рассказывал тебе о ней, она у нас архитектор.

Майра еще раз бегло окинула девушку взглядом, не сумев скрыть при этом своего неудовольствия.

– А это Майра – моя супру… – но тут она грубо оборвала его.