Надо сказать, что город, где располагался порт, был совсем небольшим, но береговую линию нестройным рядом украшали старинные здания, а чуть поодаль был виден замок. Остальная часть – это мелкие дома советской и постсоветской постройки, портовые сооружения, магазины, несколько баров, кафе и частный сектор из совсем уж старых на вид домов. Городок так себе. В портовый бар, что поближе, я и зашел.

В нос ударил запах перегара, табака и затхлого помещения. Как и большинство баров и харчевен близ порта – он выглядел дёшево и сердито. Скромный интерьер, деревянные лавки, немного смердит рыбой и водорослями в окно с моря. Впрочем, это заведение было не таким уж плохим, в нем имелись и диванчики, и мягкие стулья и даже картины на стенах – словом, «роскошь» для такого местечка.

Я задержался на входе буквально на секунду, а на меня сразу же уставились абсолютно все, кто там на тот момент находился. Тишина, даже икнуть страшно. Но я и не подумал вида подать, что зашел не туда, направился к бару. Один бугай, сидевший у барной стойки, не спеша поднялся и пошел навстречу, подойдя ко мне почти вплотную произнес:

– Это не то место, где туристов и чужаков любят…

– А кто сказал, что я чужак? – спокойно ответил я.

– Хех! А ты на «боцманской дудке» играть умеешь? – ехидно спросил он.

– На боцманской дудке весь флот держится! Боцманская дудка – и покойникам побудка! – усмехнувшись, ответил я и посмотрел ему прямо в глаза. Хм, да штормом в девять баллов не сотрешь из памяти эту флотскую поговорку.

Бугай улыбнулся и, похлопав по плечу, проводил к барной стойке.

– Вот теперь видно, – говорит, – что свой! А то ходят тут всякие бичи1, да «адмиралы швейцарского флота»2! Отдохнуть спокойно невозможно!

– Так для отдыха же санаторий есть! А тут бы развлечься!

– Будний день! Все в порту! Разгрузка чего-то там для моста, что строят неподалеку! Какая уж тут развлекуха, кроме бухла?!

– И что же? Даже девчонки там, что ли?

– А девчонкам без прикола с двумя с половиной матросами тусоваться! Вот будет день порожняка, тогда уж дааа… – вздохнул бугай.

– Меня Андрей зовут!

– Володя! Но все зовут Вольдемаром!

– Занятно! А чего Вольдемаром-то? Немец, что ли?

– Русский! Эстонцу одному рыло набил за то, что девушку пытался изнасиловать на пирсе. Те, кто разнимал и прозвали… После я его с этого пирса и сбросил остудиться… зимой…

– В рыло – заслужено! Но, все равно не понятно, – говорю, – Ведь Вольдемар – германское имя, означает «Знаменитый Властитель», вроде того!

– Так немцы и разнимали! А ты что, шибко умный, что ли?

– Расслабься, Вольдемар! Давай-ка за то, чтобы ветер сильнее дул в твой кливер! – усмехнулся я, разливая из поданной бутылки ром.

– Хоро-о-оший тост!

Потом тостов было еще много. Разговор шел своим курсом. Я хорошо узнал Вольдемара, он был боцманом на сухогрузе. В свою очередь, он живо интересовался мной. Было немного ностальгии, но в основном, я придерживался своих убеждений, что море, конечно, – хорошо, но твердая почва под ногами – лучше. В какой-то момент, внимание вдруг сосредоточилось на мне – почему я послал все к морскому дьяволу, и какого черта занимаюсь мостами, и что я забыл здесь?

Мне, конечно, было, что сказать, но последний вопрос я оставил на закуску:

– Знаешь, иногда становится, – говорю, – тоскливо! Вот и развлекаюсь таким своеобразным образом – походами в припортовые бары, общением с, ну, ты понял, ф- фольклором новым… Не мне тебе рассказывать, какая это тяжелая работа! До романтики подчас… ну, сам знаешь! А романтика, она же есть… – говорил я, уже изрядно заплетающимся языком.