– Соседей опрашивали? – деловито уточнил Леша.

Тот, что сидел ближе к лестнице, затушил бычок об крышку банки и сразу же достал новую сигарету. Чиркнул спичкой, подкурил и медленно выдохнул.

– Напротив – никого. Может, уехали на Новый год, а может там и не живет никто. С другими пока не разговаривали, – ответил он и снова затянулся, глядя в раскрытую дверь.

А потом ухмыльнулся, покачав головой, будто вспомнив что-то забавное, и сказал, глядя Леше прямо в глаза:

– Тебе надо самому увидеть эту херовину. Сколько работаю с вашими, никогда такого не встречал.

Леша отвернулся, вздохнул и шагнул за порог.

Квартира встретила его давно знакомой планировкой. Леша раз сто уже в таких бывал, знал такие квартиры вдоль и поперек, и даже снимал какое-то время. Мог точно сказать, сколько шагов от двери до кухни в конце коридора, сколько кафельных плиток умещается на полу туалета и какие планировки у квартир по соседству.

Со стороны кухни на него налетела худая и высокая фигура, в которой Леша узнал Дремина, старшего, и единственного постоянного криминалиста Отдела. Он сразу начал запихивать Лешу в защитный костюм, хлопая по рукам, когда тот стал отбиваться. Ранним утром он был так же помят, как и все остальные, но ярко-голубые глаза его горели диким энтузиазмом, а щеки – нездоровым румянцем. В целом, вид Дремин имел счастливый и совершенно помешанный.

– Там такое, ты не поверишь! Свидетель! – сказал он с придыханием. – Без тебя не трогали, специально дожидались. Хотя руки чешутся еще как! Но я – ни-ни, мне не положено, даже пальцем. Ты знаешь, я к этим вашим магиям не особо чувствителен. Но даже у меня от этой штуки мурашки, – восторженно выдохнул он шепотом Леше на ухо.

Дремин взволнованно запустил пятерню в свои соломенные волосы, растрепав их еще больше, выглядя при этом отвратительно довольным для пяти утра и дела включающего в себя с мертвых ведьм. С другой стороны, это ведь Леше, а не ему иметь дело с их живыми эээ… коллегами.

– Штуки? Илья сказал там четыре трупа, – он снова тяжело вздохнул и попытался убедить самого себя в смирении и готовности судьбе.

– Ну и четыре трупа, да. Все – ребятишки из Смольного, Ян уже в офис заявился с утра пораньше, вы, наверное, разминулись.

Леша фыркнул. Разминулись, и славно. Ян был верховным, самым главным колдуном Смольного шабаша и пока что единственным колдуном, которого Леша видел вообще. Он выглядел едва ли старше его самого, носил очки в круглой оправе, брюки со стрелками и какой-то слишком стильный для Лешиного понимания вариант стрижки под горшок. А еще постоянно отвечал вопросом на вопрос, выворачивая каждую фразу так, что она звучала пассивно-агрессивно и оскорбительно одновременно. Разговаривать с ним было совершенно невозможно. Если все ведьмы такие, то неудивительно, что о них дурная слава.

Когда Леша только перевелся в Отдел, он в мечтах рисовал себе приключения в духе популярных ТВ-шоу, где он нуарный коп в стильном плаще, и все сумрачные твари дрожат от его приближения. Но вокруг Леши были сотни километров огромной холодной страны, где большую часть года он таскал на себе пуховик, а сумрачные твари обычно доставляли куда меньше проблем, чем люди. К тому Леше из прошлого, сегодняшний он питал глубокое отвращение, возможно, с тонким налетом сожаления о безвозвратно утраченной наивности. С нуарным копом его роднили разве что недосып и кофеиновая зависимость. За те полтора года, что он проработал в Отделе, ему не встретилось ни одно проклятие, только пара убийств, замаскированные под ритуальные, да вышедшие из-под контроля ведьмовские эксперименты.