Подойдя к своему классу, я замешкалась возле не до конца закрытой двери. Из кабинета слышался голос, который мне был уже знаком:

– А если я хочу не просто дружбы! – как-то очень надрывно для раннего и далеко не доброго и солнечного утра сказала Мишель. – Ты не можешь решать за нас двоих.

– А нас нет. О чем ты? – В голосе Вани слышалось раздражение.

– Я о том, что не хочу быть просто одноклассницей для тебя. Неужели я тебя больше не интересую? Или ты уже положил глаз на эту новенькую глупышку Павлову? Я видела, как ты смотрел на нее.

Я задержала дыхание, стоя у двери и не смея зайти в класс. Дрожь от холода разом покинула меня. В один миг стало жарко и невозможно дышать. Меня даже не волновало то, что слова Мишель прозвучали не слишком красиво и даже обидно. Мне хотелось узнать, что же ответит Ваня.

– На кого я положил глаз, тебя не касается. Послушай, ты красивая девушка, вокруг тебя куча парней, выбирай любого…

– Но я хочу тебя! – резко перебила Ваню Мишель.

Чуть разочарованная из-за его ответа, я поняла, что больше не хочу подслушивать. И хотя мне не очень-то улыбалось входить в напряженную атмосферу кабинета, но я больше не могла стоять в холодном пустом коридоре. Я резко открыла дверь. Две пары глаз устремились на меня, одни смотрели с такой нескрываемой злостью, что тут же захотелось скрыться за дверью, другие с явным облегчением и, как мне показалось или только хотелось показаться, с радостью. Мишель сидела на рабочем столе учителя, закинув ногу на ногу так, чтобы демонстрировать свои длинные стройные ноги в узких кожаных брюках. Хищница, не иначе! Ваня, чуть сгорбившись и вытянув вперед свои длинные ноги, сидел на первой парте, теребя лямку от фотоаппарата, лежащего перед ним.

– Доброе утро, – произнесла я, направляясь к своей парте, чтобы закинуть туда рюкзак.

– Доброе… – Ваня тепло улыбнулся мне. – Ты готова к фотосессии?

– Да, – натянуто улыбнулась я в ответ.

– Еще бы ей не быть готовой, вон как намалевалась, – звонким голосом проговорила Мишель, поправив свои идеально уложенные волосы. Во сколько же надо было встать утром, чтобы сотворить такое на голове?

– Могу и тебе рассказать, как правильно малеваться, если тебе это так нужно, – ответила я ей тем же тоном, игнорируя ее испепеляющий взгляд.

Конечно, Мишель была права. На мне была целая тонна косметики, которую я скрупулезно наносила каждое утро перед тем, как выйти на улицу. Без нее я уже не я. Косметика была моей маской, моей защитой от посторонних взглядов.

– Мне – неинтересно! – отрезала Мишель, скривив при этом губы.

– А если неинтересно, то зачем начала?

Мишель хмыкнула, не удостоив меня ответом, и переключила внимание на свои длинные, покрытые черным лаком, ногти.

– Пойдем в другой кабинет? – предложил Ваня мягким голосом.

– Хорошо

Я поспешила за ним, услышав вслед от Мишель ироничное ”скатертью дорога”. Мои губы невольно растянулись в улыбке. Ваня обернулся у двери и, заметив мою усмешку, ухмыльнулся в ответ:

– Просто не обращай внимания.

– Не буду, – ответила я, закрыв за собой дверь кабинета.

Мы молча прошли вдоль длинного коридора с огромными окнами и колышущимися от ветра занавесками, за которыми то и дело виднелись яркие вспышки молний. Под очередной раскат грома мы начали подниматься по лестнице. Даже в этих холодных безликих стенах школы было уютно и спокойно, потому что рядом шел Ваня. Почему мне было уютно рядом с незнакомым мне парнем, я не знала. Должно было быть как раз наоборот.

– Куда мы идем? – спросила я, споткнувшись на предпоследней ступеньке.

Ваня поддержал меня, приобняв за талию. От его внезапного прикосновения по спине побежали мурашки. Никогда не подумала бы, что мурашки могут быть приятными.