– Простите, пожалуйста, – повинился перед официантом. – Рука дернулась. Мы оплатим.

Тот шустро подбежал к живописным осколкам в луже цвета крови.

Не все Шпале посуду в кафешках бить.

Я не рассказывал никому, кроме домашних нечистиков, о том случае с чугунными русалками с Литейного моста. Ни Джо, ни жене его, ни Шпале. Так откуда Митин об этом «исключении» узнал?

И откуда у меня устойчивость к внушению, работавшая, по словам кровопийцы, задолго до обретения огня?

– Хорошая новость в том, что и их воздействие на тебя ослабло, – почему-то с укоризной глянул на меня Джо. – Практически сошло на нет. Откуда мне знать? Специфика моей чувствительности. АБ, скажи, у тебя есть какой-то оберег?

Я покачал головой.

«Сошло на нет», – хоть одна хорошая новость за утро, если мой немертвый коллега не солгал.

– Не находишь это странным? – обратился не ко мне, а к оборотню вурдалак. – Обычный человек, стойкий к внушению. Не задает вопросов при упоминании мира Ночи. То, что другому показалось бы странным – для него в порядке вещей.

– Я нахожу тебя говнистым жмуриком, – скривился Макс. – АБ, как насчет свалить отсюда в тихий переулок и подрихтовать один черепок?

– Он все еще не ответил на мой вопрос, – напомнил я про способ искупления вины, озвученный ранее. – С разбитым черепом, наверное, сложно будет говорить?

Митин показательно вздохнул.

– Дети! – он всплеснул руками. – АБ, я говорил сегодня за тебя, и скажу завтра, если понадобится. У нас нет конфликтов. Ты был занятным человеком, стал не менее занятным обитателем подлунного мира. Я дал волю своему любопытству в изучении твоей устойчивости к воздействию на разум, потому что был уверен в дневной слабости тех, с кем мы столкнулись.

– Это мы уже слышали, – скрежетнул зубами Находько.

– Дослушай, – велел Джо. – Когда мы слышали вопросы, они давили на тебя, АБ: страхом, беспомощностью. Позже наоборот ярили, чтобы ты полыхнул огнем, дал им повод тебя растерзать. Ты даже не почесался.

– Голосую за то, чтобы счесть эксперимент успешным, – я выставил руку вверх. – И перейти к моему вопросу.

Не стал выказывать облегчение и, тем более, благодарность. Вурдалак заслужил бы ее, если бы поставил меня в известность. Заранее. А не ставил опыты на мышке.

– Перейдем, – пообещал коллега. – Ты уверен, что не носишь оберег? Может, ты сам того не знаешь? Есть ли такая вещь, с которой ты не расстаешься с давних пор, носишь ежедневно?

– Нет, – ответил с уверенностью.

Соврал.

Женька недоверчиво сощурился.

«Щурься, клыкастый, не я тебе должен, а ты мне», – подумал и скрестил руки на груди.

– По поводу казино, – Джо понял, что ничего от меня не дождется. – У моей семьи есть прямой финансовый интерес. Я… скажем так, в меру сил присматриваю за тем, чтобы сей интерес соблюдался.

– Из дилерской? – приподнял бровь я. – Из-за стола?

– А какая разница, откуда присматривать? – вопросом на вопрос ответил кровосос. – Мой… образ жизни не позволяет присутствовать в зале постоянно. Как на майском розыгрыше выдала девица из бара: «Работаем круглосуточно и в любое другое время».

Я упрямо тряхнул головой.

– Все равно непонятно.

Джо побарабанил пальцами по столу.

– Попытаюсь объяснить на примере. Помните кореянку на рулетке? Хвостатый стоял инспектором, ты крутил, а азиатка ставила по шансам?

Мы со Шпалой покивали. Карнавал с латиносами и «везучей» азиаткой было сложно забыть.

– Драгана тогда вызвал я. Вызвал, так как заметил воздействие, непрямое, через повязанного духа. К нам заявилась мудан – шаманка из Кореи.

– Из Северной или Южной? – не в тему встрял с ерундовым вопросом Макс.