– Почему ты не уехал? – начала я, нарушая молчание между нами.

– Я… Я приехал на практику следователем, – поборов неловкое состояние, ответил мне парень, – и очень удивился, когда мне сказали пойти с Вами.

– И надолго ты у нас задержишься?

– Всего на год, не больше.

– То есть, следующей осенью уйдёшь.

– Да, именно так.

Вы, наверное, спросите, зачем я задаю такие глупые вопросы. Всё просто: чтобы не потерять рассудок. Иногда нужно давать мозгу отдохнуть такими лёгкими вопросами и особо не напрягаться над их ответом. Не думать же только о сложном.

Хотя, возможно, мне действительно не хватает напарника…

Я действительно всю дорогу до отделения думала о взятии кого-нибудь в напарники. Но пугало то, что этого человека не буду достаточно хорошо знать, чтобы доверять. Им может быть кто угодно. А я привыкла контролировать ситуацию. С другой стороны, меня начинает подводить бдительность и помощь мне нужна в срочном порядке, потому что нормально отдохнуть явно не дадут.

Остаток дня прошёл рутинно: я заполнила нужные документы, поговорила с коллегами об этом нашумевшем преступлении и ушла домой, перед этим предупредив заместителя директора о том, что требуется напарник. Её лицо нужно было видеть. Она не на шутку удивилась, но вместе с этим в её взгляде чувствовался и страх. Страх за моё состояние.

Женщина спросила у меня это лично:

– Томи, с тобой всё хорошо?

– Да, конечно. Преступления стали крупнее, нужно делить с кем-то работу.

Это всё, что я смогла придумать, к сожалению.

Домой вернулась ближе к десяти вечера, и даже там нужно было переделать все домашние дела, что я тянула до последнего, – то есть до сегодняшнего вечера— поэтому спать легла ближе к часу ночи, заранее поставив будильник на пять утра.

***

Свет проникал через тёмные шторы прямо на мою кровать, пробуждая меня от крепкого сна, но проснулась я всё равно только от будильника. Как только раскрыла глаза, сразу возникло желание упасть обратно в сон. Но мне нельзя так долго спать.

Иначе могу больше никогда не проснуться. И это не та смерть, которую я хочу. По собственным наблюдениям, видения ко мне являются через день с целью забрать в мир Иной вслед за собой. Имея возможность с ними контактировать, я избегаю случаев касаться их самостоятельно. Семья обнимает меня, утешает, гладя по голове, но мне запрещено поступать с ними так же. Остаётся только наблюдать за их сочувствующими, тоскующими бледными лицами.

Они сильно изменились со дня гибели. Старший брат Ян при жизни был наполнен энергией, он прям светился каждый раз, как посмотришь в его сторону, выделяясь этим из толпы. Сейчас он бледен как неисписанное полотно художника.

«Смерть» – зовёт так меня.

«Ты напоминаешь мне погибель, "– говорят родственники.

Они пытаются сломать меня, и у них это получается. Я перестала видеть завтрашний день уже давно, поэтому незначительные дела оставляю на потом. Но умирать ещё не собираюсь. Я дала слово, а обещания держу.

Даже если это обещание дано преступнику, за которым гонится вся полиция Лондона (а может и других городов).

С великим усилием я встала с кровати и побрела в ванную комнату. Она маленькая, но в ней я практически не бываю. Только утром и вечером.

– Что же ты с собой творишь? – задала риторический вопрос я, смотря в мокрое от прохладной воды, бледное с тусклыми голубыми глазами лицо из зеркала.

Не было ещё шести, как заметила, кинув взгляд на включённый экран телефона.

И вдруг на нём высветилось сообщение от заместителя директора:

«Надеюсь, у тебя сегодня хорошее настроение. У меня хорошая новость.»