Мысли терзали меня, путались, словно нити, давили на разум, заставляя чувствовать себя недалёкой.

– Детектив, Вы чего? – послышался голос позади меня.

Я только сейчас осознала, что стою со стаканом кофе посреди кабинета, рассеяно смотря в окно, где ветер гонял последние оставшиеся листья.

– Я в норме, – будто автоответчик сказала я, обернувшись к Дастину.

– Что-то не похоже. Но дело Ваше.

– Определись уже, как обращаться ко мне, – перевела тему, отпив уже остывшего напитка.

– Обстановка подразумевает обращаться уважительно.

И всё. Диалог окончен.

Опять ни слова про дерини.

***

23 ноября

А вот двадцать третье я помню до мелочей.

День вновь начался с таблеток. Это стало привычным.

Женщина моих лет встретила меня с ниспадающей улыбкой, сидя в своём светлом, теплом кабинете.

– Присаживайся, – указала она рукой на диванчик напротив себя. Я послушалась. – Тебе чай, кофе?

Я отрицательно помотала головой.

– Тогда слушаю. – продолжила мисс Мур и замолчала.

И тут позабылись все слова. В голове лишь картинки, которые не могу описать. Но психиатр молча сидела и ждала, пока я выскажусь.

Мне потребовалось приличное количество времени, прежде чем тихо проговорить:

– Они снова тревожат меня.

– Кто? – сделав пометку в блокноте, спросила женщина.

– Семья. Преследуют во снах. Пытаются унести в мир иной.

– Каждый день?

– Раза три в неделю.

Я перевела взгляд на стеллаж с книгами. Где-то среди полок валялись детские раскраски.

– Что-то ещё тебя беспокоит?

– Нет, – не отрывая взгляда, пробормотала я.

Эти вещи я видела каждый раз, будучи в этом кабинете, но почему они кажутся мне новыми?

В глазах помутнело, предметы двоились, голос мисс Мур казался эхом. Я металась из угла в угол, пока не наткнулась на силуэт в конце комнаты. Это была моя покойная родная мать. В таком виде её могли представить только в фильме ужасов. К сожалению, я не актриса. Рябь усиливалась. Мертвец поднял голову. Движения казались отрывистыми, будто всё её тело онемело.

– С-с-скажи ей, – прошипела она, – скажи ей.

Одна и та же фраза заставила участиться мой пульс. Я непрерывно смотрела в одну точку, разглядывая мельчайшую деталь в силуэте: порванная сорочка, грязные руки и ноги, слипшиеся волосы, белая кожа.

Краем глаза заметила, что психиатр обернулась, после чего силуэт пропал и всё пришло в норму.

– Томи, – приводила меня в сознание мисс Мур. – Томи!

Я моргнула, продолжая смотреть в угол.

– Кто там был?

– Моя мать.

Рука женщины дёргалась, она быстро записывала что-то на бумагу.

– Я пропишу тебе более сильные таблетки, раз галлюцинации перешли границу.

– Это не галлюцинация, – хрипло отметила я, – хоть убей, она восстала, чтобы забрать меня домой.

Скорее всего, я бы лежала уже в психбольнице, если бы не была единственным работающим детективом. Лондон нуждается в помощи, и всё свалилось на мои плечи. Большинство моих коллег предпочитают заниматься бездельничеством, их обязанности плавно перетекают ко мне. Я уже чувствовала себя в роли полицейского, адвоката, следователя, даже побывала матерью двоих детей. Поэтому мисс Мур невыгодно отправлять меня на лечение к профессионалам и приходится справляться таблетками. После того, как я научилась говорить «нет» людям, которые этого заслуживают, в мой адрес посыпались угрозы срезать зарплату.

Каждый приём у психиатра так или иначе проходит одинаково: я рассказываю, что меня тревожит, женщина слушает, удивляется, беспокоиться, а потом выписывает мне новый препарат, на который в дальнейшем потрачу половину своего заработка. Поэтому, выйдя из здания на улицу, снова не почувствовала ничего свежего. Морозный ветер бил по щекам, словно стараясь привести меня в сознание после увиденного. Моя мать. Родная, не приёмная. Она вновь перешла границу.