– В общем так, вы идете своей дорогой, а мы пойдем своей. Я обещал Паулю довести его до Абу-Идриса и я его доведу.

Теймураз настороженно спросил, не сводя глаз с черной точки:

– Ты знаешь, где он?

Мовсар кивнул:

– Конечно. В распадке под Тазен-Кале. Сводка поступила пару дней назад, да у нас сил маловато…

– Шамиль убьет тебя!

– Это мы еще посмотрим. Вдруг я ему пригожусь?

Боевики переглянулись. Омоновец держался слишком уверенно и стрелять по ним явно не собирался. Мало того, он преспокойно отложил автомат в сторону. Троица заколебалась, не зная, что им делать. Грассер подтянул к себе сумку. Вынув кинокамеру и видеокамеру, аккуратно положил возле валуна в тень, чтоб не нагревались, а сам, используя камень как теплоотражатель, подсунул сумку под бок и приготовился поспать, незаметно переглянувшись с Темрикоевым. По его взгляду понял, что тот спать не собирается.

Немного посидев, журналист закрыл глаза и заснул. Часа через три он проснулся от холода. Мовсар не спал. Один из боевиков сидел у костра и клевал носом. Пауль осторожно дотронулся до руки обретенного брата и когда тот среагировал, прикрыл глаза. Омоновец понял и подвинул к нему автомат. Грассер отрицательно покачал головой. Темрикоев кивнул и мгновенно заснул, привалившись к камню рядом. Журналист сделал вид, что проснулся и подкинул несколько сучков на угли. Передернул плечами, делая вид, что озяб.

Чеченец какое-то время наблюдал за ним, а потом, как заметил Пауль, снова задремал. Дело двигалось к утру. Сон сомкнул веки журналиста раньше, чем он успел понять, что засыпает. Голова упала на грудь. Пять мужчин проснулись практически одновременно. Вход в пещеру стал серым. Ночь отступила. Костер почти догорел. Ярко красные угли немного рассеивали темноту в отводке. Мовсар кинул на них остатки хвороста, а потом сходил за новой партией сучьев. Теймураз не пошел с ним.

Омоновец на этот раз вернулся быстро. Швырнул все принесенные сучья на угли и раздул огонь. Блики пламени вскоре вновь заплясали по сводам пещеры. Ее временные обитатели придвинулись к огню, стараясь отогреться от холода ночи. Мовсар вытащил из сумки последнюю лепешку. Снова предложил боевикам, но те вновь отказались. Тогда он разломил ее пополам. Достал два последних помидора и протянул Грассеру:

– Перекуси. Нам далеко еще идти. Пока рано, надо успеть уйти отсюда подальше…

Пауль благодарно посмотрел на брата и принялся за еду. Быстро поели. Два беглеца и боевики внимательно смотрели друг на друга. Никто не хотел начинать разговор первым. Темрикоев встал. Поднял автомат, небрежно закинув его на широкое плечо. На левое плечо закинул сумку и посмотрел на Грассера:

– Ладно, Пауль, нам пора. До Агишбатоя несколько часов тащиться, да еще постараться надо, чтобы никому на глаза не попасть.

Чеченец со шрамом вполне спокойно спросил:

– Мовсар, ты к Абу-Идрису направляешься?

Омоновец кивнул:

– Я дал слово довести и я доведу. Ты же меня не первый год знаешь…

Теймураз перехватил удивленный взгляд немца и пояснил:

– Росли вместе и в первую чеченскую вместе были. – Указав рукой на изуродованную щеку, добавил: – Если бы не он, погиб бы. Вынес на себе, раненый… – Неожиданно для всех четко и громко добавил: – Мовсар, не ходи к Шамилю! Он совсем озверел, собирается к ноябрю всех жителей из Тазен-Кале выселить. Не думает о том, куда они пойдут в холод!

Темрикоев удивился:

– Этого не может быть! У жителей Тазен-Кале и других горных аулов боевики всегда находили помощь! Он же не хочет рассориться со всеми?

Молодой боевик вздохнул:

– Шамиль прогнал аксакалов из Тазен-Кале, когда они пришли…