– Ну, скорей же! Скорей!

Лимонад – это было ещё одно большое открытие в моей маленькой жизни. Но после выпитого, я почти сразу как-то странно себя почувствовала. У меня всё поплыло перед глазами, рот наполнился сладкой слюной, и у меня началась мучительная рвота. Ноги мои ослабли, и я села на пол. В уходящем сознании я слышала причитания тёти Сони:

– Ой, мамочки родные, что ж это с дитём-то делается-то!? Санечка, беги скорей мамку свою кличь, видишь, как бедолага мучается! Страсти-то какие! Видать, девочка-то совсем-таки хворая.

Потом было ощущение, что я вознеслась на д землёй. Это дядя-папа, перенёс меня на кровать. Потом сознание то появлялось, то вновь погружало меня в пустоту. Я иногда слышала голоса. Потом, когда всё прояснилось, я услышала, как говорила Сашина мама:

– Галя ты так не переживай, это Саня накормил её всем сразу, да ещё газировки дал, она ведь к такой еде не привычная, вот и отторгает организм, а вот температура от чего, пока не пойму. Пусть поспит, зайдём позже, может, потом ясней станет.

И опять тишина, пустота… Потом вдруг чётко услышала нежный голос бабушки Арины:

– Поленька, милая, всё будет хорошо…

И вдруг я почувствовала, как по моим щекам потекли горячие слёзы, мне захотелось плакать в голос, но я боялась, мне не хотелось, чтоб снова приходили тёти и бесцеремонно трогали меня. Но через какое-то время они всё-таки пришли. Хозяйка дома мне просунула под мышку холодный градусник, тётя-мама гладила меня по голове и приговаривала:

– Ну, вот что нам теперь делать с тобой? Нам нужно ехать, а ты разболелась, и как нам теперь быть?

Я чувствовала её раздражение и ощущение вины очень мучало меня и пугало. Потом с тревогой в голосе заговорила красивая тётя:

– Галя, у девочки температура тридцать девять и сыпь по телу, это ветрянка.

– Ну, откуда она могла взяться?

– Возможно, инфекцию вы подхватили в поезде. Что ж, будем лечить, придётся нам всем на недельку задержаться. Наш Саша ветрянкой уже переболел, так что для нас это теперь не страшно.

Оказалось, что Сашина мама была врачом, и она сразу начала меня лечить. Сначала она принесла таблетки, растолкла их в порошок, затем смешала порошок с мёдом и заставила меня всё это съесть, запивая тёплым молоком. Потом она взяла пузырёк с тёмной жидкостью, куда стала макать спичку с ваткой, а затем начала смазывать красные точки на моём теле. После этой процедуры она укрыла меня одеялом и велела спать. Выходя из комнаты, она оставила зажжённой настольную лампу, которая стояла на тумбочке рядом с кроватью.

Праздник продолжался, играла музыка, слышался смех, и всё это теперь было без меня. На противоположной стороне от кровати, на стене, над небольшим столиком, уставленным всякими баночками, висело большое зеркало. Мне очень захотелось посмотреть на результаты лечения. Я тихонько встала и подошла к зеркалу. Даже при не полном освещении то, что я увидела, повергло меня в шок. Всё моё лицо, плечи, руки, живот, ноги были покрыты зелёными пятнами.

Я была такой страшной, что сама была напугана. От отчаяния по моим щекам опять заструились горячие слёзы, и зелёные струйки полились по щекам, от чего я испугалась ещё больше. У меня не было носового платка, и я не знала, чем мне вытереться, поэтому я боялась ложиться в постель, так как могла запачкать подушку, присев на краешек кровати, я стала ждать, когда высохнут мои слёзы. Мне было страшно одиноко и обидно от того, что я не могу, как Саша сидеть возле ёлки. Слёзы душили меня, но я боялась плакать из-за зелёных струек…

Меня манили звуки музыки, и я тихонько подошла к двери и приоткрыла её. Некоторые гости сидели за столом, некоторые танцевали, дяди курили у окна. Вдруг Сашина мама и тётя-мама подошли почти к двери и стали разговаривать. Сначала заговорила тётя-мама: