Хотя, если вдуматься в смысл происходящего на сцене, Гоголю надо верить. «Автор «Ревизора» совсем не хотел выступать против основ современного ему строя. Он всячески ограничивал смысл нарисованной им картины. Действие происходит в глухом провинциальном городишке, и Гоголь стремится доказывать, что те ужасы, которые происходят здесь, во-первых, носят частный характер и, во-вторых, не порочат высшую власть, не задевают её сущности. Собственно на этом и построен сюжет комедии. Панический ужас перед возмездием, перед наказанием, идущим свыше, от власти, определяет, как это выяснено ещё Белинским, поведение чиновников и служит движущей пружиной действия. Страх перед наказанием за нарушение закона – с этого начинается комедия, в этом русле она движется; вестью о приезде настоящего ревизора она заканчивается. Кстати, ревизор прибыл по велению самого царя; это всех поразило как громом, преступники онемели.

Иными словами, Гоголь старательно отгораживал престиж высшей власти, хотел оставить её вне подозрения, защитить от критики (от самого себя!), но это ему сделать не удалось» [1].

В сознание русского общества «Ревизор» вошёл как удар по самодержавию, что понимали многие современники, что доказывали и следующие поколения литературоведов: «Ревизор» – сатира на самодержавие в целом, обвинительный акт против царизма, правительственной бюрократии и чиновников, а не просто «комедия о взятках» [1].

Шумный успех у широкой публики и резкое недовольство пьесой именно в тех кругах, оздоровлению которых хотел служить Гоголь («все против меня»), так тяжело подействовало на него, что вскоре после первого представления «Ревизора» он начал готовиться к отъезду из России, отказавшись даже, несмотря на настойчивые просьбы Пушкина и Щепкина, от предполагавшегося участия в постановке пьесы в Москве.

Пьеса была поставлена в московском Малом театре ещё до отъезда Гоголя за границу благодаря М. Щепкину и С.Т.Аксакову. 25 мая 1836 года состоялась премьера. Повторилось то, что было на премьере в Петербурге. По замечанию рецензента «Молвы», спектакль был сколочен наспех, «как какой-нибудь воздушный водевильчик».

Но несмотря на это, на московской сцене «Ревизор» произвёл эффект, подобный петербургскому: по утверждению В.Г.Белинского, «принималась комедия чрезвычайно хорошо, принималась с громкими вызовами и она теперь в публике общим разговором, и до кого она не коснулась, все в восхищении, а остальные морщатся».

«Морщившиеся», чиновники и бюрократия обеих столиц, начала принимать меры к тому, чтобы добиться запрещения «Ревизора» или, во всяком случае, заставить давать пьесу как можно реже.

Но просто запретить дальнейшие постановки комедии Гоголя – это значило ещё сильнее привлечь к ней общественное внимание. Нужен был какой-то иной выход. Выход нашли – Николай I заказал продолжение «Ревизора» с целью парализовать общественный эффект комедии Гоголя. Такая пьеса под названием «Настоящий ревизор» была создана совершенно неизвестным в литературных и театральных кругах того времени автором – князем Цициановым.

В драматическом отношении пьеса совершенно беспомощна и наивна, но она в высшей степени любопытна своей тенденциозной направленностью.

Действие пьесы происходит в том же провинциальном городишке, что и в «Ревизоре» Гоголя, фигурируют те же гоголевские персонажи. К ним добавлены лишь «настоящий ревизор» – действительный статский советник Проводов – и его секретарь. Проводов приехал в городишко для расследования злоупотребления местных властей и всей скандальной истории с Хлестаковым. Пьеса заканчивается торжеством правосудия: городничий отрешён от должности с правом приступить на службу только через пять лет, чиновникам предложено подать в отставку, Хлестакова определяют подпрапорщиком в один из дальних армейских полков, и только Земляника отдан под суд. Порок наказан, и роль правительства в этом деле уточнена до конца. В финальном монологе Проводов говорит: «Так, господа, я тот самый, которому поручено от высшего начальства восстановить в здешнем городе порядок, ниспровергнутый гнусным злоупотреблением власти…». Правда, сами наказания настолько незначительны, что по существу являются подлинной реабилитацией чиновничьего произвола и бесчинства. Но видимость наказаний тем не менее налицо. А именно, для оглашения их, для этого финального монолога о «всевидящем оке» правительства и была состряпана вся пьеса.