Черкесский абрек Хапагож

Хапагож улыбнулся. Все поняли каким святым и ценным было для него то воспоминание, которое он должен был сегодня поведать для своих друзей.

– Это самый яркий и незабываемый фрагмент из моей жизни. В его корне лежит великое братство и культура поведения народов Кавказа, которой все мы обязаны следовать – сказал Хапагож, чуть приподнимаясь с кровати, чтобы опереться о подушку, лежащую за его спиной. – Со дня своего совершеннолетия я веду неравную борьбу с нашими врагами. В семнадцатилетнем возрасте я был тяжело ранен. С тех пор остался хромым, за что в народе и прозвали меня хромой Хапага – засмеялся черкесский абрек, а потом внимательно окинув взглядом гостей, начал свой рассказ.

– В те годы я был очень известным молодым человеком на Кавказе. В один из дней на торжестве, которое проходило у моих родственников по материнской линии в Бесленее, я увидел безумно красивую девушку. Оказывается, это была дочь ногайского князя. Она была очень юна, но ее уже по-женски сформировавшаяся красота, не оставила бы равнодушным никого. Услышав, что я присутствую на этом торжестве, она захотела меня увидеть и попросила, чтобы меня привели к ней. Мне быстро сообщили, что дочь Ураковских князей, известная своей красотой, юная Сююмбике хочет меня увидеть. В этот день мы впервые увидели и узнали друг друга. С тех пор мы иногда пересекались на чужих свадьбах или других торжествах. Если сказать честно, наши сердца тянулись друг к другу и мы это не скрывали. Узнавший об этом отец Сююмбике, заявил, что его дочь может выйти замуж лишь за людей княжеского происхождения, а я как вы все знаете, свободный черкес, не относящий себя ни к какому сословию. В моем роду никогда не было ни рабов, ни князей. Я отчаялся на счастье с любимой, но оказывается Сююмбике не собиралась отступать. Как выяснилось, характер девушки был свободным, словно ветер, гулящий по ногайской степи – засмеялся Хапагож, а в его глазах до сих пор горела, все такая же свежая как в далекой юности, любовь к своей избраннице. В одну из наших последних встреч, я услышал укор от любимой:

– Не ты ли известный на Кавказе абрек, и ты можешь что угодно отбить у врагов, а украденная любимым девушка на Кавказе издревле оставалась в его семье.

Я, недолго думая вместе с друзьями украл Сююмбике. Тогда и началось все. Гонцов, которые отправились к Ураковским князьям с вестью, что Сююмбике по своей воле вышла замуж за Хапагожа, те прогнали и объявили нам вражду. Родственники моей матери – Бесленеевские князья попытались помочь мне, но им ничего не удалось. Ногайцы требовали вернуть им дочь, а Сююмбике ни в какую не хотела возвращаться в отчий дом. Когда мы поняли, что заключить мир с ногайцами не удастся, один старец из Бесленея решил, что нужно попросить помощи у чеченцев. Он отправил гонца с письмом к бывшему наибу Имама Шамиля Эзе из Довта-Мартана.

Ногайский старейшина был близким другом Эзы, часто гостил у чинхоевцев и пользовался среди них большим уважением. Но, к сожалению, Эза не смог к нам прийти сам, а прислал вместо себя своего племянника – известного на Кавказе абрека Куту. – Хапагож с большим теплом посмотрел на чеченца. – Тогда он принес послание от Эзы для старца из Ураковского рода. Тогда я думал что может сделать этот молодой, не имеющий жизненного опыта парень в том вопросе, который не могут разрешить даже Бесленеевские князья. Несмотря на молодой возраст, Куту на Кавказе знали, и особым уважением он пользовался среди адыгов, но и тем не менее я надеялся, что мудрость приобретенная за долгие годы жизни его дядей сыграет более решающую роль, но я, оказывается, ошибался в своих сомнениях. Мало того, что Кута смог примирить с нами ногайцев, ему удалось еще добиться от них решения выделить нашей молодой семье земельный надел. – Хапагож смотрел на чеченца и его глаза, в которых всегда горел огонь злобы и дерзости, сейчас сверкали благодарностью и теплом.