– Хочется верить. – Я подпер кулаком подбородок. – Но пока вести из Варшавы лично меня не радуют.

– Варшава падет… скорее всего – падет, – невозмутимо отозвался дед. – Но даже это только отсрочит неизбежное – причем отсрочит совсем ненадолго. Один хороший удар по носу – и рейх, этот колосс на глиняных ногах, разлетится на части. Треть входящих в Священную Римскую империю германской нации государств, городов и княжеств уже сейчас наверняка не хотят отправлять своих солдат умирать под Варшавой за амбиции Каприви… Слишком хорошо Европа еще помнит судьбу Наполеона Бонапарта. А он, между прочим, полтора века назад прошел куда дальше Варшавы. И к тому же обладал влиянием и возможностями даже побольше тех, что сейчас есть у кайзера.

Дед, похоже, даже не пытался мне ничего доказать – он лишь излагал факты, которые самому ему казались не просто очевидными, но и чуть ли не общеизвестными. И мне… пожалуй, хотелось верить ему – куда охотнее, чем Шестопалову с его рассуждениями о затяжном противостоянии с немецким войском, всеобщей мобилизации и тактическом отступлении чуть ли не до Урала.

– Не думай, что я просто старый дурак, который верит в могущество Одаренных родов и мощь русского оружия, как в какого-нибудь идола или икону. – Дед улыбнулся. – Сейчас картина боев под Варшавой выглядит совсем непривлекательно – и это изменится не так скоро, как хотелось бы. После чистки, которую устроил Багратион, в Генеральном штабе та еще неразбериха, и принять командование над всей императорской армией попросту некому. Но рано или поздно это закончится, и тогда все будет именно так, как я сказал: рейх проиграет сражение – и его границы тут же начнут грызть буквально со всех сторон. Османы подожмут хвосты и уползут обратно к Стамбулу, а все европейские монархи наперебой примутся клясться Павлу в вечной дружбе.

– Звучит убедительно. – Я откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. – Настолько, что мне даже удивительно, как канцлер Каприви сам не пришел к подобному выводу. Может, у него нет твоего опыта, вот только вряд ли во главе целой империи мог встать… идиот.

– Нет, Каприви не идиот. – Дед нахмурился и покачал головой. – Кто угодно, но только не идиот. И коли уж он ввязался в такую сомнительную авантюру, то у него наверняка или не было выбора, или были особые причины.

– Какие? – Я на мгновение задумался. – Что могло заставить рейх напасть на Россию вместо того, чтобы хотя бы выбрать врага послабее?

– Могу только догадываться. Но дело явно нечисто. – Дед облокотился на стол. – Особенно если учесть, что покойный кайзер Вилли на самом деле был знатным пацифистом и либералом. С него вполне сталось бы сохранить мир даже ценой потери трети Германской империи.

– Думаешь, поэтому его и убили? – Я тут же навострил уши. – Канцлер Каприви вполне мог…

– Не спеши с выводами, Саша, – погрозил мне пальцем дед. – На поверхности всегда лежит очевидное, а истина частенько скрыта куда глубже. Конечно, Каприви извлечет немалую выгоду из происходящего, особенно если сможет пристроить корону кайзера на голову собственного ставленника, но затеять такое в одиночку он вряд ли мог. А значит, либо у него есть союзники вне рейха… либо на самом деле вне рейха нужно искать даже саму причину войны.

О подобном я, конечно, думал – но без особого фанатизма… а, пожалуй, стоило бы. Войска у границ Царства Польского, визит в Варшаву, неожиданная и одновременно запланированная кем-то гибель миролюбивого кайзера – и незамедлительный ответ рейха. Картина действительно получилась слишком уж наглядной и яркой, чтобы не заподозрить подвох и чью-то руку под толстыми мазками.