– Ты скучаешь.
– Да.
– Обижаешься. И злишься…
– И еще я дура.
– Почему?
– Сама хотела, чтобы так было, понимаешь? Думала, что…
– Что?
Нет, это уж слишком – сказать, о чем она мечтала и как странно появился этот мужчина. Что вообще-то он ей понравился. Он и его дом. Что мама живет теперь там, а она здесь… И как она ждала, ждала. А теперь не знает, что и думать.
Лучше умереть, чем признаться в этом.
Но Саша не ушел, а снова обнял ее и спросил просто:
– Что ты хочешь?
– Я хочу жить вместе с ними, – не задумываясь, тихо проговорила она. – Но… – тут ее рот некрасиво искривился и она заревела. Текло из глаз и из носа, Таня вытиралась шарфом, а слезы текли и текли, пока не закончились. Она почувствовала облегчение. Он вытер остатки руками. Таня покачала головой:
– Я не молодец.
Саша пожал плечами.
– Поздно. Тебе нужно ехать.
– Да.
У подъезда он поцеловал ее губы, по пути к остановке чувствовал их соленый вкус и был счастлив. А еще он устал.
Таня вошла домой, светясь лицом. Бабушка улыбнулась в ответ, ничего не сказала и вернулась к книге, которую читала. Таня ужинала одна и улыбалась.
Потом легла в постель, растянулась под одеялом. Глубокий вздох вырвался из ее груди. Она представила, как они сегодня целовались. Потом тот, первый в ее жизни поцелуй с Инкиным отцом. Она покраснела, вспомнив чувства, что пронзали насквозь. И где они теперь? Однако, целуясь с Сашей, она ничего такого не ощутила. Почему же тогда она целовала его? Было хорошо. Она так соскучилась, чувствовала к нему нежность. Нежность… И, не додумав мысль, заснула счастливая.
22
Вера появилась утром накануне дня рождения Тани, привезла подарки и новости. Пуховик цвета морской волны выглядел инопланетно. Таня скакала перед зеркалом, смеялась, обнимала и целовала мать. Вера выглядела усталой и осунувшейся. Когда Таня ушла, она тяжело опустилась на диван, вытянула ноги, откинула голову и закрыла глаза. Посидев так с минуту, сказала:
– Мама, у меня будет ребенок. В июле.
– Береги себя, Верочка. Что он-то?
Вера помолчала, улыбнулась:
– Рад, кажется, – она подняла голову, посмотрела на мать и рассмеялась. – А знаешь, рад. Рад!