– Но ты видел, как он себя вёл? Это ненормально!

– На том же марафоне бежал человек в костюме Дональда Дака. Сорок два километра в поролоновой ростовой кукле. Он не только выжил, но ухитрился занять далеко не последнее место. Вот это мне представляется куда более странным. Однако за расследование я бы всё равно не взялся.

– Да я этого парня знала ещё в школе, пойми! Он никогда так себя не вёл, всю дорогу был тихоня и скромник.

– Первое. Люди меняются. Особенно когда вырываются из коллектива, в котором вынуждены были существовать десять лет подряд. Возрастные изменения, гормональный фон. Второе. Допустим, твой знакомый употребил какой-то наркотик. И что тогда?

Вероника молчала, даже перестала тыкать пальцем в покрывало.

Не дождавшись ответа, Тимофей сказал:

– Подожди неделю, потом поговори с его матерью. Если в крови обнаружат наркотик, то ей об этом скажут.

– А они вообще будут его проверять на наркотики? Если столько свидетелей…

– Будут.

– Откуда такая уверенность?

– В подобном случае они обязаны установить все обстоятельства. Свидетельство подтверждает факт самоубийства, но не объясняет его причину. И наркотики – первое, на что твоего знакомого будут проверять.

Пауза. Потом – было очевидно, что Тимофей заставил себя добавить это:

– Мне здесь делать совершенно нечего. И тебе тоже.

– Тиш…

– Что?

– Давай хотя бы попробуем?

– У тебя к нему что-то личное?

– Не важно!

– Хорошо. Давай попробуем. Твоё первое задание: поговори с матерью этого парня. Выясни, как он вёл себя в последние дни, не было ли чего-то странного.

Вероника содрогнулась.

– Да ты что! Она же меня узнает. Я же…

– Вероника. Мы с тобой работаем так. Ты добываешь информацию, я её обрабатываю. Или чего ты от меня хочешь?

Вероника сбросила вызов единственно потому, что ей захотелось обложить Тимофея матом.

Она и сама не знала, чего от него хочет. Просто вдруг этот Пашка Петров засел в голове – да так, что не выбьешь. Такая странная и страшная смерть…

Анализировать себя Вероника не любила. Считала, что это – верная дорога в объятия психологов, которые только и ждут случая содрать с честного человека потом и кровью заработанные деньги.

Ей больше нравилось действовать. И она открыла список контактов.

Долго сверлила взглядом строчку с именем: «Вован Тормоз». Звонить ему и просить об услуге не хотелось вот совсем никак. И дело было даже не в том, что по его милости она скоро вынуждена будет поехать в Екатеринбург – как будто в Москве мало совковых висяков.

Но стоило представить, как Вован будет беседовать с женщиной, которая только что потеряла сына… То и дело косясь на своё отражение в какой-нибудь зеркальной поверхности, поправляя причёску и сверкая голливудской улыбкой… Нет, на такое она несчастную женщину обречь не готова.

Варианты? Мама. Вероника покосилась на открытую дверь комнаты – той, где обитала в детстве. Сейчас комната превратилась в мамину спальню. С Пашкиной матерью они, как выяснилось, до сих пор общаются. Но вовлекать в расследование маму хотелось ещё меньше. Отвечай потом на миллион вопросов…

Вероника скользнула пальцем по экрану снизу вверх, а потом остановила с бешеной скоростью прокручивающийся список контактов. Взгляд упал на «Саша Коп».

Вероника улыбнулась, вспомнив опера, который помогал в деле «Королей вкуса». Ну а почему бы и нет?

Она поднесла к уху трубку и прослушала все причитающиеся ей гудки, прежде чем участливый женский голос завёл нудную песню про абонента, который в силу превратностей судьбы не отвечает, но телефонный оператор продолжает героические попытки.

Сбросила. Повалилась, раскинув руки, на кровать, уставилась в потолок.