По полу комнатушки каталось нечто человекоподобное. Это был обтянутый кожей скелет. Крича от боли, он выгибался под неестественными углами.

– Ты собираешься убедить его, что боли не существует? – скептически спросил Ваня.

Игорь замялся. Впервые в жизни он чувствовал себя так неловко.

– Ну…

– С помощью математических формул?

Игорь молчал.

– Ладно, удачи тебе, – махнул рукой Ваня.

Он собирался покинуть помещение, но вдруг остановился.

– Ах, да… Ты не знаешь, наверно.

Игорь напрягся. Чего ещё он мог не знать?

– Нам не особо рассказывают… Но ходят такие слухи… Говорят, что это искусственный человек. Гомункул.

***

Когда Игорь вышел, Ваня дремал над кроссвордами.

– Что, всё? – заспанно спросил он.

– Показатели боли уменьшились на три процента, – отчитался Игорь.

Ваня хмыкнул. Что он подумал, понять было несложно. Однако охранника занимали более важные дела:

– Ты не знаешь, как называется добровольная практика лишения жизни? Девять букв.

Игорь ответил, не задумываясь:

– Эвтаназия.

– Действительно, – пробормотал Ваня. – Но первая буква – У… Значит, одно слово я угадал неправильно. А в голове вертелось «убийство»… Но убийство же не бывает добровольным? Хотя… это с чьей стороны посмотреть.

Его голос донёсся до Игоря будто издалека. Да… Действительно. Стать убийцей – это выбор самого человека.

Надо было сделать кое-что. Срочно.

***

Игорь ураганом ворвался на кафедру.

– Палникаевич!

Павел Николаевич от неожиданности чуть не расплескал чай на клавиатуру ноутбука. Экран отображал изгибающуюся трёхмерную поверхность. «Вольфрам математика»2?..

Как?! Как люди могут спокойно жить, когда происходит такое?!

Научный руководитель посмотрел на своего студента очень озабоченно.

– Случилось что-то серьёзное? – спросил он.

Игорь взмахнул руками.

– Он мучается!

– Кто?

– Кричит от боли!

– Вызвать скорую? Кому?

«Да как он не понимает?!» – разозлился Игорь.

– Гомункулу!.. – проорал он.

Павел Николаевич вдруг стал немного дёрганым. Он посмотрел на юношу слегка расширившимися глазами, вжал голову в плечи, подошёл к двери и прикрыл её. Игорь впервые видел научного руководителя в беспокойном состоянии.

– Расскажите подробней. – Павел Николаевич понизил голос.

Игорь выдохнул, пытаясь успокоиться.

– Человек. Человек в подвале.

Павел Николаевич смотрел очень пристально.

– С чего вы взяли, что это гомункул?

Это начинало бесить. Он как будто не верил.

– Так понятно же, – сказал Игорь. – Он сейчас там мучается, между прочим…

Павел Николаевич понимать его не собирался.

– Вы стали свидетелем испытаний обезболивающего, – сказал он. – Этот человек согласился…

– Да?! – возмутился Игорь. – Все согласившиеся ходят в одних набедренных повязках?

Павел Николаевич тяжело вздохнул.

– Вы не должны об этом никому рассказывать.

– Почему?!

– Вы дали подписку о неразглашении.

Игорь застыл. А ведь действительно. Но…

– Что если её нарушить?

Павел Николаевич пожал плечами.

– Суд, разумеется. Вы загубите своё будущее.

Игорь представил весы: на одной чаше гомункул, на другой – успех талантливого юного математика. Может, Абелевская премия даже…

– Но это ужасно! – пробормотал он.

– Да, – согласился научный руководитель, – вы ведь подаёте надежды…

Порою люди говорят друг с другом на одном языке, но слышат прямо противоположные вещи. Игорь разозлился.

– Это всё равно что кого-то пытать! – прокричал он. – Цивилизованное общество! В жажде прогресса мы изобретаем нечто всё более ужасающее… Ничего в людях не изменилось с создания ядерных бомб!

На какое-то время оба замолкли. Павел Николаевич задумчиво посмотрел в окно.

– Послушайте. Даже если вы скажете кому-то, то что изменится?