– Я должен обратить ваше внимание на то, что использовать коммунистов в сложившейся ситуации опасно. Возьмите для этой цели других заключенных.

Швааль напыжился.

– Ба-ба-ба! – Он остановился перед Клуттигом, расправил плечи и выпятил живот. – Других заключенных? Профессиональных преступников? Воров?

– В лагере существует тайная организация коммунистов.

– Что они могут против нас предпринять?

Швааль прошелся вокруг письменного стола.

– В лагере есть тайный радиопередатчик!

Клуттиг подошел к столу, и Швааль вынужден был остановиться. Властелин лагеря, великолепно разыгрывая роль великодушного начальника, затеребил пуговицу на мундире Клуттига.

– Вы знаете, что я распорядился запеленговать этот воображаемый передатчик. Результат? Нуль! Не теряйте спокойствия, господин гауптштурмфюрер!

– Я восхищаюсь вашим спокойствием, господин начальник!

Они смерили друг друга холодным взглядом. Шваалю казалось, что у него ширится грудь, но в тот же миг искусственно разыгрываемое самообладание покинуло его, и он закричал:

– Я не распускаю нервы, как вы! Стоит мне приказать, и весь лагерь будет в полчаса расстрелян! Весь лагерь, да, да! Вместе с вашей организацией коммунистов.

Теперь уже и Клуттиг не владел собой. От его костлявого лица отлила вся кровь, и он так заорал на Швааля, что Вайзанг в испуге вскочил и, встав между спорящими, попытался оттеснить Клуттига.

– Постой, Клуттиг, постой!..

Клуттиг презрительно оттолкнул штурмбаннфюрера:

– Пошел прочь, болван! – и опять заорал на Швааля: – Эти негодяи, наверное, уже запасли оружие, а вы ничего не предпринимаете! И, возможно, они уже установили связь с американцами. Я отказываюсь выполнять ваш приказ!

Вайзанг снова попытался выступить посредником.

– Да тебе никто и не приказывает, приказ ведь получает Райнебот…

Но он достиг лишь того, что разозленный Клуттиг рявкнул:

– Заткни глотку!

– Гауптштурмфюрер! – взревел Швааль. От бешенства у него тряслись щеки.

– Я не позволю мной командовать!

– Начальник лагеря пока еще я!!!

– Сук…

Клуттиг вдруг оборвал себя, повернулся и плюхнулся на диван, где до этого сидел Вайзанг.

Так же внезапно, как Клуттиг, отрезвел и Швааль. Он подошел к длинному столу и спросил:

– Что вы только что хотели сказать?

Клуттиг не шелохнулся. Он сидел, свесив голову, бессильно опустив руки на широко расставленные колени. После такой яростной перебранки Швааль, по-видимому, и не ждал ответа. Он подошел к шкафчику в углу, взял рюмки, сел за стол и налил коньяку.

– Выпьем за прошедший испуг.

Он жадно осушил рюмку. Вайзанг подтолкнул Клуттига и протянул ему коньяк:

– А ну, хлебни, это успокаивает!

Клуттиг нехотя взял у штурмбаннфюрера рюмку и залпом выпил, как лекарство, мрачно глядя перед собой. О взаимно нанесенных оскорблениях они, казалось, забыли, и отрезвление перешло у них в душевную усталость. Швааль взял сигарету и откинулся в кресле. Он курил, глубоко затягиваясь. Клуттиг неподвижно сидел, уставившись в пространство, а на тупом лице Вайзанга нельзя было прочесть даже признаков какой-либо мысли. Швааль посматривал то на одного, то на другого и с мрачным юмором наконец сказал:

– Н-да, почтенные, песенка-то наша спета!

Клуттиг ударил рукой по столу и закричал истерично:

– Нет! – Он выпятил подбородок. – Нет!

Швааль видел, что Клуттиг охвачен паникой. Он отбросил сигарету, поднялся и с наслаждением почувствовал, что опять держит себя в руках. За письменным столом на доске висела большая географическая карта. Швааль подошел к ней и стал рассматривать ее с видом знатока. Потом постучал пальцем по булавкам с разноцветными головками.