Не счесть, сколько раз она просила прощения, но он не простил.

Лишил ее всего, чего только мог лишить: загородного дома, счета в банке, любимой работы, даже круга общения, потому что с бывшей женой Хватова друзья больше не хотели якшаться. От физического устранения из Краснодара и поселения в какой-нибудь Мухосранск в глухой тайге ее спасло только наличие сына.

Младший Хватов, носитель его ДНК, отцовская радость и гордость, тоже изрядно изменился после развода родителей. Порой Данил гадал, как же так вышло, что из задорного улыбчивого крепыша превратился в угрюмого угловатого мальчишку, от которого слова доброго не услышишь. Раньше сын с удовольствием играл с ним, хотел общаться, бегать по двору с мячом, кататься на машине. Теперь даже по телефону практически не общались.

Пацану десять лет, а пакостил уже практически как подросток. Может быть, новое поколение раньше взрослело? Хватов не знал ответа на этот вопрос.

Вдруг дверь в кухню открылась, и Ксенья снова спросила, уже немного присмирев:

– Ты сделал хоть что-нибудь? Позвонил кому-то? Может, лучше в полицию…

– Я сказал, молчи! – рявкнул Данил, даже не повернувшись к ней.

Она тихо выругалась и снова исчезла на кухне.

А через пятнадцать минут Хватову на телефон пришло сообщение: «Мальчика доставили к дому. Заводить в квартиру?»

Ответил коротко: «Да».

Через три минуты раздался звонок в дверь. Ксенья ринулась в коридор.

Данил же не двинулся с места. Подождал, пока начальник его службы охраны, Виталий Жигулёв, проведет сына в гостиную. Только тогда встал с дивана.

Жигулёв кивнул Хватову, провел рукой по лысому черепу и проговорил:

– Нашли у приятеля, рубился в компьютерную игру…

С этими словами ушел, оставив родителей разбираться с юным беглецом.

– Почему сбежал? – Данил обратился к сыну.

Долговязый мальчишка с короткими коричневыми волосами упрямо фыркнул.

– Отвечай, когда я спрашиваю! – В голосе Хватова появились стальные ноты.

Сын одарил его разгневанным взглядом, ровно таким же, каким на него смотрел сам Хватов. Они вообще были очень похожи: те же карие глаза, темная, даже зимой будто загорелая кожа.

– А она… она на меня орала! – вдруг прокричал Антон и указал на мать.

– Так он двойку принес! – захлопала ресницами та. – И физкультуру прогуливал всю неделю…

– Не можешь справиться с десятилетним ребенком? – хмыкнул Данил зло. – Антон, за побег ты на неделю без карманных денег. Попробуешь сбежать еще раз и вместо поездки в горы все каникулы будешь сидеть в моем особняке. Это ясно?

– Это нечестно! – прошипел парнишка зло.

В споры Хватов вступать не стал. Приказал коротко:

– Будет, как я сказал. Марш в свою комнату.

И Антон поплелся, от всей души пнув попавшиеся на пути тапочки матери.

Когда за сыном закрылась дверь, Ксенья резко обернулась к бывшему мужу и возмутилась:

– Это всё твое воспитание? Ты понятия не имеешь, что он тут творит!

– Если ты не найдешь язык с собственным сыном, я его заберу и лишу тебя содержания. Тебе ясно? – прошипел он, строго прищурившись.

– Каким мужем был паршивым, такой и отец паршивый! – теперь уже зашипела она.

Данил так и не понял, как его рука оказалась на горле Ксеньи, а сама она теперь была плотно прижата к стене. Бывшая жена беспомощно хрипела, пытаясь отнять от горла его руку. Как же ему хотелось посильнее сжать пальцы, сдавить, перекрыть изводившей его твари доступ кислорода…

Но с горем пополам он заставил себя отпустить ее и ушел, даже не взглянув.

– Ненавижу… – неслось ему в след.

– Взаимно…

– Смотри!

С довольной улыбкой Слада продемонстрировала Каролине красную банковскую карточку с надписью VISA.