Но зато минхеер ван Риттерс иногда заглядывал в класс, чтобы проверить, как идут дела у его отпрысков. И частенько он улыбался хорошенькой и скромной девочке, сидевшей в глубине комнаты. Как-то раз он даже остановился возле стола Луизы и понаблюдал за тем, как она пишет на грифельной доске аккуратными красивыми буквами. И с улыбкой коснулся ее головы.

– Какие у тебя чудесные волосы, малышка, – тихо сказал он.

Его собственные дочери, склонные к полноте, выглядели простовато.

Луиза покраснела. И подумала, что он очень добрый, хотя и далекий и могущественный, как Бог. Он даже и выглядел похожим на Бога, изображенного на огромной картине в банкетном зале. Картину написал известный художник Рембрандт Хармензон ван Рейн, протеже семьи Риттерс. Говорили, что этому художнику позировал дед минхеера. На живописном полотне взору представал день воскресения из мертвых, когда милостивый Господь выводил в рай спасенные души, а на заднем плане толпу проклятых демоны гнали в пылающую пропасть ада. Картина зачаровывала Луизу, она часами стояла перед ней.

Теперь же, на зловонной оружейной палубе «Чайки», вычесывая из волос вшей, Луиза чувствовала себя одной из тех несчастных, которым суждено было провалиться в Гадес. К ее глазам подступали слезы, она старалась выгнать из головы тяжелые мысли, но они прокрадывались обратно.

Луизе было всего десять лет, когда на Амстердам обрушилась черная чума, начавшись, как и всегда, в населенных крысами доках, а потом она пронеслась по городу…

Минхеер ван Риттерс тут же бежал с семьей из города и укрылся в Муи-Уитсиге. Он приказал запереть все ворота поместья и везде расставил вооруженную стражу, чтобы не пропустить чужаков. Однако, когда слуги распаковывали один из кожаных сундуков, привезенных из Амстердама, оттуда выскочила огромная крыса и умчалась вниз по лестнице. Но все равно несколько недель они верили, что им ничто не грозит, пока одна из горничных не потеряла вдруг сознание, подавая семье ужин.

Двое лакеев отнесли девушку в кухню и положили на длинный стол. Когда мать Луизы расстегнула на ней блузку, она задохнулась, увидев ожерелье красных пятен вокруг шеи девушки, знак чумы, «венок роз». От расстройства и испуга она не обратила внимания на черную блоху, что прыгнула с одежды девушки на ее собственную юбку.

К закату следующего дня горничная умерла.

На другое утро двое из детей отсутствовали, когда отец Луизы призвал класс к порядку. Одна из нянек вошла в комнату и что-то прошептала ему на ухо. Он кивнул, потом сказал:

– Кобус и Тинус сегодня к нам не присоединятся. А теперь, дети, откройте, пожалуйста, ваши сборники упражнений по правописанию на пятой странице. Нет, Петронелла, это десятая страница…

Петронелла была ровесницей Луизы и единственной из детей ван Риттерса, которая хорошо относилась к Луизе. Они вместе сидели за задним столом. Девочка нередко приносила Луизе маленькие подарки и иногда приглашала поиграть с ней в куклы в детской. На последний день рождения Луизы она даже подарила ей одну из своих любимых кукол. Конечно, няня заставила Луизу вернуть ее.

Теперь же Петронелла коснулась руки Луизы и шепнула:

– Тинус заболел вчера вечером, – шепнула она. – Его тошнило! И пахло просто ужасно!

В середине утра Петронелла вдруг встала и, не спрашивая разрешения, направилась к двери.

– Куда ты, Петронелла? – резко спросил Хендрик Ливен.

Девочка обернулась и, смертельно бледная, молча посмотрела на него. И тут же, не сказав ни слова, рухнула на пол.

Тем вечером отец Луизы сказал ей:

– Минхеер ван Риттерс велел запереть классную комнату. И никому из нас нельзя входить в большой дом, пока болезнь не пройдет. Мы должны оставаться в своем коттедже.