— Вороний лог находится в пригороде Калининграда, затерян среди вековых деревьев Красного леса. Этого места нет на карте, и туда редко заходят посторонние — только по особой нужде, — рассказала я то, что с придыханием поведала мне Катя после знакомства с будущим мужем. — Там, на руинах замка, ранее принадлежавшего Тевтонскому ордену, стоит госпиталь, принимающий странников и паломников со всего света. Сестра говорила, будто семья ее возлюбленного оказывает безвозмездную помощь всем страждущим, тратя баснословные суммы из фамильной сокровищницы.

Даже эти краткие сведения впечатлили Степку. Глаза его заблестели так, словно он сейчас же готов был отправиться на поиски несметных богатств.

— Если помощь оказывается безвозмездно, то отчего туда редко заходят? — заговорщическим тоном поинтересовался он. — Только не говори, будто за лечение приходится расплачиваться собственными душами?..

— Почти угадал, — хмыкнула я, напуская на друга страху. — По крайней мере, жители близлежащего поселка верят в это. Излеченные редко покидают больницу, чаще оставаясь работать там до конца дней. А те немногие, что возвращаются, становятся непохожими на себя.

— Теперь понимаю, почему ты была против избранника сестры, — посочувствовал Степка. — Не больница, а секта какая-то.

Он поежился, хотя в фургончике было жарко. Да и мне самой стало зябко от новостей и воспоминаний. Узнать о смерти сестры и сдерживаться, страшась ляпнуть лишнее… Но на то я и лучшая актриса театра, чтобы скрывать истинные чувства за положенной по роли маской.

— Эти сведения я раздобыла сама, уже после того, как сестра вышла замуж. Она не верила в сверхъестественное и ничего не боялась. Одурманенная любовью, могла отправиться куда угодно. И выполнить все, что бы ни потребовал от нее муж. А поругались мы не из-за места, а из-за самого предмета ее слепого обожания. Слишком жестким и властным человеком показался мне Корбл.

— А что требовал? — заинтересовался Степка. — Почему не понравился тебе с первого взгляда?

— Слишком суровый. Он не смог бы воплотить мечты Катерины, даже при великом желании, — как можно увереннее произнесла я. — А его поступки говорят сами за себя. Предупредил Катерину, что после свадьбы она не сможет покинуть Вороний лог. И запретил ей общаться с родными и близкими. За все пять лет сестра не написала мне ни единого письма, не позвонила, не приехала в гости. Выйдя замуж, она словно стерла свое имя с лица земли, пропала для мира…

Я бросила тоскливый взгляд на клочок бумаги, зажатый в руке. Всего лишь записка, со скупыми и наверняка неискренними словами сожаления. Без подписи и обратного адреса.

— Они не позволили мне прибыть на похороны, — со злостью произнесла я. — Не дали даже попрощаться.

— Согласен, это немыслимо, — согласился Степка. — И жестоко. Но вдруг у них были причины не приглашать тебя в свое поместье?

Я замялась. Разумеется, подобное приходило мне в голову, и не раз. И все же смириться с ситуацией — значит, признать собственную слабость. Отказаться от сестры, отречься от прошлого. Не могла я так поступить, не имела права…

— Лерочка, что собой? — спросил Степка, заглядывая в глаза. — Ты сейчас выглядишь так, будто на войну собралась. Помнишь, мы ставили сцену по теме битвы за Сталинград? Ты тогда играла медсестру, вытаскивавшую раненых с поля боя… Сейчас у тебя точно такое же выражение лица. И это меня пугает.

— Ты прав, — пришлось согласиться. — Я полна решимости.

— Уж не собираешься ли ты отправиться в Вороний лог? — спросил Степка. Несмотря на многолетний опыт перевоплощений, он не смог скрыть испуга. — Прошу тебя, не делай этого…