– Хамские застройщики хотят втиснуть свой дом перед моим! Сначала глотай пыль, затем смотри на мужика. Неважная перспективица. Я поставлю его здесь, у лестницы.

– Почему ты думаешь, что это будет мужчина?

– На большие кошмары мой ум не способен. Психолог научил меня мыслить более позитивно. Хотя некоторое время я ходила в бассейн и женскую душевую никак не обойдешь. Шокирующие воспоминания, – гостья обратилась к мужчине. – Вам лучше пойти съесть что-нибудь тяжелое, – холодно ответила она, полностью опустив пальцы в пяло с орешками. – Мясо, например, – Она скосила глаза на подругу. – Так это и есть твой эмэм?

– Да, мой эмэм, – жена улыбнулась самой обворожительной улыбкой.

– Что это еще за «эмэм»?

– Это наш такой девичий слэнг. Эмэм – значить мачомэн.

– Да уж, – хмыкнула в нос Дюймовочка хрустя орешками.

Он растерялся, что это еще за ребус, на голодный желудок с женщинами совсем невозможно разговаривать. Нужно бежать пока есть шанс. Поэтому он резко развернулся и направился к лестнице.

– Дорогой, ты куда? – последовала жена за ним.

– Я еще не составил своего списка вещей. И кстати смени орешки или пусть она их съест все. Я видел, она не мыла руки.

Он скрылся за дверью спальни.

– У него неважное настроение. Он еще не ел, – обратилась она к подруге.

– Я заметила.

– На самом деле он мягкая ириска, – понизив голос объяснила она подруге.

– Твоя ириска показалась мне трехмесячной давности.

– Он подкрепится и сразу придет в себя. Когда у него нормальное настроение он говорит нечто подобное: «О, мне открыла дверь само очарование!».

– Я, наверное, уже не дождусь такой фразы. Ну, ладно. Возможно, у тебя есть платье, которое подчеркивало все мои искусительные достоинства и скрывало бы недоработки природы. В общем платье, подчеркивающее все что надо для девушки ищущей нового друга жизни.

– ?

– Давай-ка пройдем к твоему шкафу. Безпорядочек.

– У меня пропало платье.

– Что за платье?

– На первый взгляд – обычное платье, обычный фасон. Но, юбка расшита голубками, когда юбку колышет ветер кажется, что птицы разлетаются в разные стороны.

– Интересно, хотелось бы увидеть.

– Оно мне велико, очень велико. Я в нем, как летучая мышь.

– Подружка Бэтмена.

– Я хотела его сдать в ателье. Пусть уменьшат. Правда для начала нужно его найти.

– Если оно было значить найдется. Кстати, не у тебя ли я одалживала розовые туфли, украшенные жемчужинами?

– Нет, а что?

– Хм, не помню у кого их брала. Жутко неудобные, из-за них у меня новая мозоль на видном месте, а ты знаешь, как сложно от них избавляться. Все равно что выводить кратеры с Луны. Плюс каблук слегка ободрался, когда я вынимала застрявшею туфлю в плитке на парковке.

– Ах, ты вертихвостка! Мою обувь не получишь.

– Это могло бы случиться с любой, дороги отвратительные.

– Ты просто относишься к вещам халатно, да еще и к чужим.

– О, неужели это я потеряла платье в собственном шкафу?

– Скорее всего его взяли без разрешения, скорее всего мой муж.

– Ему то зачем?

– Он хотел его вернуть обратно в магазин.

– Мужчины. Нет, вещи которые купил…. и купил пусть даже по ошибке, нельзя возвращать обратно. Это неуважение к чужому труду.

– Да.

– Их можно подарить знакомой подруге. Это что?

– Это не мое…

– Шкаф твой, но без твоих платьев?

– Маринино.

– Я его одолжу.

– Нельзя.

– Перестань. Она и не вспомнит, считай, что она тебе его подарила. Ей сейчас очень тяжело без мужского кошелька. То есть плеча, заговариваюсь. Никогда не была замужем, пожеванная всеми, как жвачка и не знает к кому пристать.

– Какое ужасное сравнение.

– Ужасней всего, что ее выселяют и никто, никто не хочет оплатить ее апартаменты.