Теперь Шурик. Макс сказал, он обгорел на затоне, и бабушка намазала его сметаной, а значит, там всё серьёзно.

Шурик, который сейчас стоял перед ним, скрестив на груди руки, был как из параллельной вселенной, похож и непохож: крепкий, поджарый, щурится. Но главное – загар, ровный, золотой, будто он всю жизнь прожил где-нибудь в Геленджике или в Сочи.

Жутко стало Пашке, и сами собой покатились слёзы, но он их не заметил, пока Шурик не сказал:

– Первое: никаких слёз. Второе: ты идёшь с нами. И третье… – Он ухмыльнулся. – Пляши давай: отведём тебя домой.

Плясать он, конечно, не стал, но и сопротивляться было глупо. Идя через лес под конвоем мальчишек, Пашка старался убедить себя в том, что это просто такая игра. Игра, которую придумал Макс. Игра, которая уже началась, а его решили втянуть с бухты-барахты, чтоб интересней было. Ну, конечно! Пашка даже сам себе поверил и на радостях ткнул Шурика в бок:

– Классно вы прикидываетесь! Я почти повёлся.

Шурик не растерялся и тоже ткнул Пашку – да не по-дружески, а с силой, под рёбра, аж дыхание перехватило.

– В следующий раз – в зубы, понял? – холодно сказал он.

И Пашка понял. Вообще всё понял, сразу. Только отказывался в это верить.

Лес закончился пологим склоном, а за ним растянулся луг. Как будто тот же самый, по которому они бежали с Максом. Цветы и метёлки трав качались на ветру, в них стрекотали кузнечики. В небе над лугом носились какие-то птицы, а за ними, размахивая палками, бегали мальчишки. Пашка знать их не знал, никого. Но это ещё ладно, они с Максом сами новенькие в деревне. Удивляло другое: откуда здесь столько детей? И почему одни пацаны?

В их снытинской банде было семь человек. Шурик, Вика, её младшая сестра Ленка, а ещё Глеб и Юлька, тоже родственники, они прикатывали на велике из соседней деревни Бычки. До появления близнецов снытинская банда состояла из пятерых. Пять человек, вообще-то, идеальная малая группа, Пашка читал об этом. А на большую группу и рассчитывать нечего. В Бычках, например, кроме Глеба и Юльки, вообще нет детей.

А тут как будто привезли в глушь целых два класса из городской школы. Или даже из кадетского училища: туда как раз девчонок не берут. Теперь они одичали и гоняют птиц в пустом поле. Впрочем, не совсем пустом.

Больше бесхозных детей поражало только дерево, в тени которого они резвились. На лугу, в отдалении от леса, росла одинокая раскидистая ива. Ива была огромной. Нет, гигантской! Таких и в природе-то не существует, не то что в их деревеньке. Ствол был как целый подъезд многоэтажки, а ветви уходили на такую высоту, что у Пашки слегка закружилась голова. Хотя, может, она от всего сразу закружилась.

Пашка медленно сел на землю. Шурик и рыжий парнишка остановились не то видом полюбоваться, не то дать Пашке время.

– Наша Одинокая ива, – представил рыжий.

– Какой-то «Питер Пэн», – пробормотал Пашка. – Колоссально. Ещё скажите, что живёте на дереве.

– Не, – протянул рыжий. – Только Шурик живёт наверху, остальные у озера. Кстати, я Рыжий. – Пашка пожал Рыжему руку. – А с этим ты и так, похоже, знаком.

Шурик сделал вид, что не услышал.

– А ты почему наверху живёшь? – спросил его Пашка, будто всё остальное его не удивляло.

– Тонуть не люблю, – отрезал Шурик. Ясно было, что больше он ничего не скажет. Пашка сделал вид, что ему и неинтересно.

– А там что, среди веток?

На вершине Одинокой ивы темнело нечто, похожее на громадное гнездо.

– Скоро сам узнаешь. – Шурик недобро ухмыльнулся. – Ты как, дохляк, лазать-то умеешь?

Ещё сыщик Шерлок Холмс говорил: «Отбросьте всё невозможное, и то, что останется, будет ответом, каким бы невероятным он ни казался». Пашка отбросил, и остаток ему совсем не понравился.