Кьяра осталась одна в привычной темноте и непривычной тишине. В руках она держала маленький серый пульт. Она еще долго смотрела на него и о чем-то думала.

###

Она бежала по темному тоннелю. Дыхание сбилось. Она снова и снова оборачивалась, но не смела остановиться. Она бежала. В блеклом желтоватом свете редких электрических ламп на стенах появлялись все более устрашающие тени – дьявольская ухмылка из темноты стены, горящие злобой глаза, длинный змееподобный красный язык, еще один, и еще – языки пламени охватили стены. Она споткнулась, вскрикнула, упала коленями на пыльный пол. Полсекунды на передышку. Вскочила, побежала. Как загнанный зверь. Куда? От кого? Ведь за ней нет погони. Нет! Бежать, бежать отсюда. Только вперед. Здесь ей не место. Пламя лизало ей пятки, но не обжигало. «Только падшие ангелы становятся демонами», – разнесся смеющийся голос под сводам бесконечного тоннеля. – «Ты – одна из нас. Тебе не убежать. Никуда не деться!…»

– Нет! Нет! – выкрикивала она и бежала, сбивая босые ноги в кровь.

Редкие слезинки теплыми ручейками сбегали по грязным от пыли щекам и оставляли за собой светлый след.

– Нет!!

Она остановилась как вкопанная – дороги больше нет, впереди обрыв, внизу только огонь. Беспощадный. Родной… Нет, беспощадный!

«…наполненный неугасаемым огнем дом боли и несчастий». Закружилась голова, чуть подкосились ноги. Неведомая рука едва подтолкнула ее в спину.

– Не-е-е-ет!!! – в ту же секунду она уже летела вниз, в красную пасть подземелья.

И вот она плывет в языках пламени, качается на них, как на волнах – огонь не обжигает ее. Он холоден и даже приятен, он успокаивает: «Ты дома». А слезы с новой силой хлынули из изумрудных глаз.

– Нет, нет… – шептали губы. – Это не правда! – кричала вслух.

«Правда…» – вторил ее словам таинственный голос из тьмы, – «правда…»

Марк уходил на работу поздно. К 9. Сегодня он, как обычно, проснулся в 7 и отправился в душ. Едва переступив порог ванной, он увидел оставленный там вчера Кьярой беспорядок. «Значит, мне все это не приснилось». Его взгляд упал на половую тряпку, неаккуратно брошенную в угол. Он усмехнулся и включил воду. «Чудна’я она какая-то. Нет, скорее, смешная, забавная… милая», – задумался Марк, – «А!» – горячая струя воды из душа обожгла ему спину.

Он быстро закрыл кран и выскочил из ванны. Взглянул на себя в зеркало, провел ладонью по едва появившейся щетине, сморщил нос, махнул рукой и, одев свежую рубашку, отправился завтракать.

Проходя мимо гостиной, он бросил быстрый, как ему показалось, взгляд в сторону дивана. Там приютился комок одеяла из которого торчали босые девчачьи ноги. Он подошел ближе, как ему показалось, всего на секунду. Из-под одеяла высовывался только маленький курносый нос. «Интересно, какие она видит сны?». Он коснулся края одеяла, Кьяра заворочалась во сне и перевернулась на другой бок. В руках она крепко сжимала серый пульт от телевизора. На лице у Марка появилась умиленная улыбка.

Сквозь красные шторы в комнату прорывались первые лучи утреннего солнца. В комнате пахло его любимым свежесваренным кофе. Кьяра тихо, но отчего-то тревожно, как ему показалось, посапывала на огромном белом диване в его гостиной. Вместо привычного по утрам музыкального канала, Марк наблюдал за ней. Во сне она хмурила брови и сжимала пальцы на ногах, а иногда вздрагивала всем телом, слегка.

Он неслышно закрыл входную дверь. Кьяра открыла глаза. В комнате никого не было. Только свет сквозь красные шторы и приятный, уже известный ей, запах его любимого напитка. И еще какой-то особенный, его, запах.