– В каком смысле, «и меня»? – переспросил он, чувствуя, как спина начинает болеть от неудобной позы.

– В том, что она утром позвонила мне, наговорила что-то про тело на железнодорожных путях и попросила приехать. Только я опоздал на автобус, жду следующий, позвонил из автомата предупредить ее, что задержусь, а трубку взяли Вы, из чего я делаю вывод, что она и Вам позвонила.

– Кохэку, да ты работник месяца, – саркастично протянул Нисикава. Они не были настолько близки, чтобы позволять себе подобного рода колкости, но у Тэцуо было плохое настроение, и он плевал на формальности и этику, особенно в отношении Араи.

Араи, ничуть не обидевшись, продолжил мысль:

– В общем, я звоню, чтобы сказать, что буду минут через двадцать, – бодро проговорил он. – Скажите Китамуре, чтобы не волновалась.

Прежде, чем Тэцуо успел что-то ответить, Кохэку уже бросил трубку, заставив Нисикаву в очередной за это утро раз выругаться в пустоту. Выпрямившись, он повертел затекшей шеей и мысленно отдал должное Китамуре: созвала всех сильных мира сего (тех, до кого дозвонилась) и сейчас наверняка делегирует им свои рабочие обязанности под предлогом своей хрупкости и некомпетентности.

Обычно подобные вопросы решались современно по-другому. Поскольку работа в «Тоёхира» распределялась посменно, как правило, ответственность за заказ ложилась на того, кто принимал звонок – им редко звонили с поручениями, требующими участия нескольких детективов, да и выполнение заказов не отнимало много времени. Порой, конечно, случались периоды, в которые заказчиков становилось слишком много – тогда один из них (чаще всего это была Китамура) постоянно сидел в офисе, принимая телефонные звонки, а двое других мотались по городу, стараясь разгрести завал заявок. Но такое происходило не чаще пары раз в год, и ни Нэцуми, ни Кохэку, ни Тэцуо, не считали необходимым нарушать установившийся график работы. До сегодняшнего утра.

Китамура вернулась через пару минут, каким-то удивительным образом удерживая на весу папку с бумагами и два пластиковых стаканчика с кофе. Вид у нее был потрепанный – разметались по лбу завитые утюжком пряди челки, смазался блеск для губ; воротник приталенной блузки явно был несвежим – Тэцуо разглядел на окаемке ткани пару расплывшихся желтых пятен; на колготках по левой икре от пятки до самого колена тянулась стрелка, так и норовившая расползтись. Для обычно ухоженной Нэцуми, готовой проводить у зеркала часы, такой облик был весьма непривычным. Это в очередной раз заставило Тэцуо задуматься о том, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и это посеяло в нем тревогу.

Нет, им и раньше приходилось раскрывать убийства, и весьма удачно – рядовые были случаи – но тогда, помнится, Китамура отнеслась к ним, как и к прочей рутине – спокойно, со скукой и профессионализмом, как будто речь шла не о преступлении, а о какой-нибудь банальщине вроде подозрения в супружеской измене. Проза жизни. Но сейчас обычно невозмутимая Китамура явно волновалась – и это толкало на нехорошие мысли.

– Держи, – она поставила перед ним стаканчик. – Без сливок, с сахаром.

Он отблагодарил ее коротким кивком и взглядом указал на папку в ее руках.

– Фотографии?

– Мгм, – Китамура поставила второй стаканчик на стол, а потом присела совсем рядом с ним, упираясь поясницей в системный блок компьютера. – Прислали только что.

Тэцуо выгнул бровь. На часах было начало одиннадцатого – если Китамура получила звонок в районе восьми, то за три часа, как бы там ни было, тело успели осмотреть, сфотографировать и увезти в морг. Странная тактика – звонить детективам, а потом зачищать место преступления, подумал Нисикава.