На стенах пестрели картины, светились электрические

канделябры, украшенные замысловатыми рисунками.

Вдруг из одной двери вышел лысый человек маленького

роста в очках с толстенными линзами. Он пробежал

несколько шагов за Кейджигеном и окликнул его:

– Господин Оксенхорн, я вам звонил всё утро, куда вы

пропали? Вам нужно обязательно посмотреть…

Кейджиген остановился и спросил его:

– Томми, ты не видел Оксану и Лилиану?

– Нет, сэр… со вчерашнего вечера не видел, это очень

странно – ни вас, ни госпожи Виззл, ни госпожи Тарден-

хил, и телефоны недоступны. Я уж испугался, не уехали ли

вы все куда-то…

Кейджиген нахмурился, едва уловимая печаль отрази-

лась на его лице.

– Что там у тебя? – произнёс он тихо.

Томми покосился на его спутников.

– Говори при них, – разрешил ему шеф.

– Господин Оксенхорн, – затараторил Томми, рас-

крывая папку и доставая какие-то бумаги. – Налоговая

требует от нас… – он стал водить пальцем по листку. —

Вчера приходил человек, хотел поговорить именно с ва-

ми!

Кейджиген вырвал листок из рук Томми, быстро пробе-

жался глазами.

47

– Подними документацию за прошлые пять лет, сде-

лай всё так же, как мы тогда делали. Томми, я пока буду

очень занят, – он показал взглядом на Дамиэля и Реану. —

Семейные проблемы, – со вздохом добавил он. – Я верю

в тебя, ты справишься, – и, похлопав сотрудника по плечу,

пошёл дальше по коридору. – Печать в большом сейфе.

Подпишешь тогда за меня.

Через пару шагов он открыл правую дверь и кивком

головы показал своим спутникам войти, а растерянный

Томми проводил их сочувствующим взглядом.

Место, в котором они оказались, больше напоминало

музей. У Реаны сразу возникли ассоциации с замком во-

семнадцатого века: интерьер был выполнен в стиле такого

пышного барокко в красных, чёрных и золотых тонах, что

одновременно вызывал и восхищение, и недоумение.

Плотные шторы закрывали окна, создавая полумрак,

растворяющийся в тишине комнаты. Кейджиген включил

свет, открыл шкаф, стоящий вдоль одной из стен, и молча

оглядывал содержимое.

Вдруг тишину прервал Дамиэль:

– Ребята, у меня, кажется, проблема! Внизу живота та-

кая тяжесть! Это становится очень некомфортно… Это нор-

мально? – удивлёнными глазами он смотрел на спутников

и хлопал ресницами.

– О нет… – экс-демон закатил глаза. – Пошли ско-

рее… а то тут персидский ковёр. – Он дёрнул Дамиэля

за руку и вывел из комнаты, ворча: – Надеюсь, это только

по-маленькому… кому нашим расскажи, ведь не поверят —

чтобы я… учил…

Дверь закрылась, и конца фразы Реана не услышала.

Но только-только поняла, что случилось. Бедный Дамиэль.

Ей стало его жалко. Для него всё в новинку, наверное, ему

тяжелее и страшнее всех, просто он этого не показывает…

Реана села на золочёный стул возле огромного пись-

менного стола и стала рассматривать находящиеся на нём

48

вещи. Практически каждая казалась произведением искус-

ства: невероятной красоты ваза, будто с живой застывшей

композицией цветов, часы с римским циферблатом, кото-

рые выглядели словно маленький дворец с башнями

и тончайшими деталями – их можно было бы рассматри-

вать часами. Настольная лампа в виде волны и свисающе-

го из неё шара-светильника, разные статуэтки…

Самая большая из них, золотого цвета тридцатисанти-

метровая фигура с крыльями, казалась, с одной стороны,

очень величественной и утончённой, с другой стороны,

в ней было что-то пугающее, отталкивающее, словно она

смотрела сквозь тебя, заглядывала тебе в душу. Реана рез-

ко отвела взгляд. Не вписывался в интерьер только экран

монитора, стоящий на столе в углу. Огромный серебристый

макинтош занимал примерно треть рабочей поверхности.

Но тут спутники вернулись. Заметно повеселевший Да-