Я подкрался к стене, у которой полчаса назад пытался стрельнуть сигарету, схватился за теплые кирпичи и встал на ноги. В тот момент бурные авации раздались в голове, среди которых я мог слышать крики: «он выжил!», «похоже, мы еще увидим, как ему ломают кости!». Бока ужасно болели, колени дрожали, а уши закладывало после каждого проезжающего автомобиля – в общем, я был доволен. Вспоминаю то время с теплом, ведь мне всегда нравится чувствовать себя живым.

Я, прихрамывая, почти добрался до мусорного бака, что стоял прямо за углом от «Старухи в блеске». К нему направлялся какой-то силуэт, и я стал идти увереннее, почти не показывая, что ушиб половину конечностей (может, и сломал, ведь нельзя знать наверняка). Вот человек подошёл ближе, и я начал узнавать эти длинные волосы. Илларион нес чёрный пакет, в который обычно слетевшие с катушек жены прячут отрубленные хвостики своих мужей-изменщиков (да-да, я именно об этом, коллеги). Он поднял руку, прислонил её ко лбу, чтобы свет фонаря не мешал разглядеть встречного хромого бродягу.

– Ролан?

– Кого я вижу, – сказал я.

– Засиделся ты в баре.

Лари отправил «пакет с хвостиками» в почтовый ящик для мусоровозов, после чего остановился возле меня и взялся за подбородок, как это часто делают нормальные люди, когда хотят над чем-то подумать.

– Ты потрепан, – сказал он.

– Парень, ты великолепен. Я восхищен твоей догадливостью. Я восхитился ей ещё в баре. Извини, но мне нужно домой. Я неважно себя чувствую – надо приложить холодное пиво к языку.

– Можешь приложить тёплый красный чай, – сказал Илларион. – И запить им же обезболивающее.

– Чего?

– У меня квартира в соседнем доме. Тебе нужно к врачу, но, я так понимаю, ты на это не согласишься. Так что позволь хотя бы мне оказать помощь. В первую очередь медицинскую, а во вторую – духовную.

Моё жилище находилось в паре километров от «Старухи в блеске». Дом Лари был через дорогу. Я прикинул, какова вероятность добраться до собственной квартиры, не свалившись окончательно где-то на середине пути – шансов было поровну и в ту и в другую сторону.

– Ладно, но не жди, что я стану спать с тобой в обнимку. Я нормальный в природном плане.

– Я тоже, – ответил Илларион.

Я протянул руку. Лари пожал её, и так зародилась наша дружба.

***

Мы поднялись на второй этаж, но прежде чем войти, Лари сказал шёпотом: «Тихо, не разбуди его. Как только войдём, положи куртку на полку и шагай за мной на кухню». Я покорно кивнул, и мы приступили к операции. Всё случилось так, как и сказал Илларион (разве что пол заскрипел пару раз, а это было не по плану). Я пробрался в тёмное помещение, где мне в ноги сразу же упёрся стол. Пришлось отойти в сторону, но там я наткнулся на стул, и он заскользил по полу.

– Тише! Ролан, я же говорю, ты его разбудишь!

– Кого?

– Моего отца, который спит в гостиной.

– Чёрт, парень, а чего же ты сразу не сказал? Я бы не стал причинять тебе неудобства.

– Вот потому и не сказал.

Лари коснулся выключателя. Лампы вспыхнули, но амфитеатр не принялся аплодировать. Я осмотрел маленькую кухоньку, которую переполняли иконы и восковые свечи. На столе было прибрано, а в мойке лежала гора посуды. Холодильник трещал так, что приходилось выжидать момент для шёпота. Только люстра с вентилятором насильно не вынуждала меня отвлекаться, да и то я иногда поглядывал на неё (слишком плавно она крутила свои лопасти).

Парень направился к древнему гарнитуру, в один шаг пройдя всю кухню. Он приоткрыл дверцу навесного шкафа, где лежала гора восковых свеч. Когда Лари дотянулся до маленькой коробочки, он тут же закрыл шкафчик, а в меня хлынула волна парафинового аромата. Картонный короб приземлился на стол, и Илларион смахнул с него крышку. Внутри оказались шприцы и таблетки.