– Спустить все деньги на вино?

– Жаль, что не на пиво – вино-то еще могло стоять до лучших времен.

– Фрол, я такого отношения не забуду.

Усатый морж тут же подавился собственным смехом, после чего поднял бокал и выпил «за моё здоровье». Я решил, что больше не могу терпеть его рожи, и направился вглубь толпы, которая была настолько большой, что люди сидели на табуретах потрое, а большинство вовсе толкались в проходах, если не залазили на подоконники. Среди этого винного безумия из стороны в сторону метался Илларион с бутылкой полусладкого красного «Мерло». Он беспрестанно наполнял бокалы ликующей толпы, а одной бутылки хватало разве что секунд на десять. Мне пришлось перекрикивать всю ораву.

– Лари! Лари!

Он, наконец, заметил меня.

– Ролан, привет. Ты тоже хочешь вина?

– Да нет, братишка. Я хочу знать, чего ты сюда завалился в середине дня и стал всех угощать.

– Я не хотел, чтобы Фрол обижался на нас после того, как мы не заплатили.

– Лари, этот эгоистичный дед в любом случае будет недовольным старым жиртрестом.

– А ты спроси у него, – ответил Лари, – доволен ли он?

Илларион, как всегда, улыбнулся и налил «Мерло» какому-то тощему очкарику. Следом жестяной стакан протянул толстый Тим (какого дьявола ты припёрся днём, Тимофей), а за ним последовала кружка одного маленького и до боли знакомого человека. Внезапно меня озарило, и я как ошпаренный отскочил от Лари. В нескольких метрах стоял Султан, а чуть дальше Гарегин и Мариус, отвешивающие друг другу оплеухи (видно, для меня репетировали). Я скрылся возле барной стойки, и, похоже, мои «лучшие» друзья в приступе винной эйфории не почувствовали моего присутствия.

– Фрол, дружище, не подскажешь, на смене ли сейчас официантка по имени Софья?

– Да, вон там, с подносом, – он направил указательный палец прямо на прихвостней Самсона.

Мне пришлось ещё раз уставиться на двух коротко стриженных амбалов с пустыми стаканами в руках. Вот они куда-то поставили кружки, а затем взяли уже полные. Они были единственными, кто пил за свой счёт. Даже Султан променял «Четыре света» на «Мерло».

Поднос, очевидно, нес не сам себя, и главным для меня было разглядеть ту самую Софью, что скрывалась за массивными плечами сорокалетних посетителей бара. Я видел лишь тоненькую ручку, держащую поднос, и Лари, который улыбался ей, словно они успели познакомиться раньше меня. Но я не видел её лица (или фигуры, что было гораздо важнее). В тот момент у меня созрело чувство, будто она так и не выйдет из толпы, и я не смогу взглянуть на девушку, которой безумно понравился. В какой-момент я подумал, что она испарится в воздухе, лишь бы остаться незамеченной мною. Так почти и случилось, только увел её у меня не дверной проем, а этот усатый и противный Султан, которого я ненавидел за все, кроме боли, которую он мог мне доставить. Однако в тот момент он причинял не такую уж и приятную боль, потому что ему что-то не понравилось в работе Софьи. Он схватил её за руку, подтащил к себе и скрылся в толпе, а я так и не смог разглядеть её лица. Это начинало походить на кошмарный сон, хотя подумал я об этом, как только ступил на порог «Старухи в блеске».

– Фрол, ты посмотри, что творят посетители! Прикладывают руки к официантке!

– Где, суки!?

– Ну, вон там, в толпе!

Я указал на разборки Самсона, и Фрол потянулся за ружьём. Этот жирдяй дошёл своим медленным ленивым взглядом до усатого нерусского бандита, что замахивался на невинную девушку. И вдруг вся его смелость куда-то испарилась, словно он забыл, что собирался нашпиговать Султана четырехсот десятым калибром (я-то уж точно собирался).