Первая ночь с Кейном была другой, его нерешительность проистекала от неопытности, и Кошке пришлось направлять парня. Теперь же Кейн четко представлял себе, чего он в действительности хочет, он уверенно и быстро слился с ней воедино. А дальше пришел черед удивляться для самой Кошки. Она ожидала, что юноша отдастся порыву и пойдет на поводу у мужского естества, требующего, как можно быстрее, завершить процесс зарождения жизни, не обращая внимания на побочные мысли и ощущения. Каково же было ее изумление, когда после нескольких быстрых движений, Кейн вдруг прервался и, не разжимая объятий, заглянул ей в лицо и спросил:

– А мы не повредим нашему малышу?

Кошка слышала, как дрожит его голос, ощущала трепет его тела, она поняла какого труда стоит ему сдерживать себя. И в такой-то момент юноша думал о ней и ее ребенке! В тот момент, когда, она сама, забыла о нем, пойдя на поводу у разгулявшихся эмоций. Этот вопрос перевернул ее представление о мужчинах. Во всяком случае, об этом. Кейн продолжал удерживать Ноэль в объятиях, мягко прижимая к себе, защищая своим телом от острых камней и холодных брызг. И ждал ее ответа, дрожа всем телом. И Кошка поняла, что не хочет расставаться с этим ощущением тепла и защищенности. Никогда.

– Не думаю, что наша любовь способна причинить ему вред! – прошептала она, почти касаясь губ любовника, а затем сама двинула тело ему навстречу.

Шансов противостоять у Кейна не осталось, жар тел достиг высшей точки за несколько мгновений, невольный стон почти одновременно вырвался из груди у обоих любовников.

– Эта бродячая шлюха и тебя затащила к себе между ног! – Кошка вздрогнула всем телом, услышав совсем близко, дрожащий от бешенства, голос бывшего мужа, и поняла, что тот не только увидел их с Кейном, но и понял, чем они занимались. – А я—то не понимал, как это ей все так легко удается! Почти вплотную к моим деньгам подобралась!

Кейн же осторожно опустил Ноэль на землю и развернулся на голос, прикрывая женщину своим телом, одновременно приводя в порядок одежду. Марк тем временем вскарабкался на вершину утеса и, тяжело дыша, двинулся к ним:

– Ну, ничего! Сейчас я, наконец, вырву, к чертям, ее ноги, и сброшу в море, откуда она зачем-то выбралась, а затем объясню тебе, как надо уважать отца!

Годы не прошли для Марка бесследно, его тело, бывшее когда-то крепким, но стройным, от сидячей жизни сделалось излишне массивным. Кошке он напомнил взбесившегося медведя, которого она однажды видела на ярмарке. А напряженное тело Кейна походило на дикого горного кота, приготовившегося к прыжку.

– Попробуй коснуться ее, хоть одним пальцем, и я убью тебя! – даже голос парня напоминал рычание дикого зверя.

– Не пачкай руки об эту мразь! – прошипела Кошка, выскальзывая у него из-за спины. – Этот мерзавец всех меряет по своей мерке! Но не в его силах перекроить весь мир!

Ноэль ловким движением обогнула юношу и встала между ним и его отцом. Кейн поразился, насколько изменилась женщина. В ее движениях была невероятная быстрота и сила сжатой пружины. А от взгляда на ее лицо, освещенное лунным светом, мурашки пробежали у него по коже. Это уже не была Ноэль, то было порожденье ночи, странное и смертельно опасное. Однако Марк ничего этого не заметил, ослепленный гневом, он сжал кулаки и шагнул к ним. Кошка скользнула в сторону, теперь она стояла к Кейну боком. На ней была только расстегнутая рубашка, ветер рвал ее в сторону, словно распахнутые крылья, но женщина совершенно не обращала внимания на свою наготу, в отличие от Марка, тот рефлекторно повернул за ней.