Они были где-то там, пусть даже достаточно близко, но не рядом. Она не умела подпускать к себе людей. Они были иными. Анастасия все чаще приходила к мысли, что не имеет с ними ничего общего. Вообще с людьми. Разве что внешне походила на человека. Кем она была: человеком или какой-то другой сущностью? Душой, достигшей понимания большего, чем другие. И если бы она прямо им об этом заявила, они непременно бы возмутились её высоким мнением о самой себе, пафосом, самолюбованием и массой других характеристик. Их мнение по умолчанию рикошетило от неё. Никто не знал её. И даже она до конца себя не исследовала. А что уж говорить о тех, кто не помнил, когда держал в руках книгу. А вот она знала, какие они – ненавистники всего сложного, красивого и умного. Слишком простые. Слишком озабоченные несущественным и не способные играючи достигать желаемого. И пусть такое противопоставление себя толпе виделось элементом высокомерия, она на это заполучила право. Но истерично это доказывать глупцам не решилась бы не из-за страха, а от осознания бессмысленности затраченных сил и времени.

Она просто их не подпускала к себе.

– Тебе передали.

– Что? Кто?

– Ты сама знаешь, что делать с этим.

Виолетта усмехнулась и принялась распечатывать внушительный по объему конверт.

– А кто принес-то это?

– Какой-то пожилой мужчина, – оператор поспешил заняться своими делами, пока редактор не поручила очередное трудоемкое задание, не предусмотренное его обязанностями. Она это умела, и делала с такой легкостью, что он не смел отказывать.

Виолетта продолжила вскрывать конверт, всем своим видом походивший на бандероль. Когда она справилась с данной задачей, получила возможность прикоснуться к тайне. Ей только оставалось непонятно, с чем та была сопряжена. Придерживавшаяся рациональных воззрений журналистка не отказывалась от того, чтобы поиграть в головоломки, кроме тех, что не существовали в действительности.

– Все нормально? – проходившая мимо сотрудница отдела новостей, задержалась возле стола редактора, отметив у той изменившееся выражение лица.

– А?

– С тобой все нормально? Ты испуганная какая-то.

– Ага.

– Виолетта, может кофе тебе принести?

– Не надо ничего мне. Иди.

Взгляд молодой женщины вернулся к рисункам комнат дома и косноязычному описанию. Она, как и любой преданный своему ремеслу журналист, стремилась отыскать сенсацию, но к такой, что ей досталась, не была готова и не предполагала, как преподнести полученные сведения общественности. Во-первых, она и сама не понимала, как простенькие рисунки могут доказать то, что подразумевал странный незнакомец, во-вторых, её попросту бы подняли на смех, услышав о чем-то паранормальном. Общество в последнее время предпочитало больше потешаться, нежели думать. Она не смела рисковать собственной репутацией, но для себя обязана была открыть новые грани мира. А может и не его одного.

Очертание цели будто озаряло путь и делало несущественными препятствия. Такого ощущения ему не доводилось испытывать, как и владеть целью. Ему многое запрещалось.

Начавшийся день ничем не отличался от тех, что остались в прошлом, но в него уже просачивалось вдохновение, и он доверился ему. Нужно было кому-то или чему-то верить. Евгений покидал дом, ощущая внутри себя предвкушение. При этом молодой мужчина осознавал, что только от него зависит свершится то, в чем он нуждался или нет. Он пообещал себе, что свершится, вот только требовалось время. Рассчитывать на случайность не хотелось, и довольствоваться подвернувшейся жертвой виделось смирением перед обстоятельствами, то ли дело подготовить почву для получения желанного объекта. Огорчал факт того, что он не обладал опытом выслеживания потенциальной жертвы, а книг не читал, чтобы почерпнуть хоть какие-то знания о маньяках. Проговорив мысленно это слово, он почувствовал в себе силу. Он ещё не был тем, кто наводил бы страх на горожан, но собирался стать.