Накинув тоненькую курточку прямо на футболку с шортами, натянув на босые ноги старенькие потрёпанные кеды, и перекинув через плечо мешки с вещами, как заправский грузчик, я быстрым шагом направилась в сторону мусорных баков. Только бы никто не увидел меня в таком виде – растрёпанную, с голыми ногами и гулькой на голове. Сделав дело, оглянувшись по сторонам и порадовавшись пустому двору, уже хотела с той же скоростью бежать обратно. Как вдруг подпрыгнула от неожиданности, услышав над самым ухом:

– Мира, привет!

– Мирослав, Боже… – дрожащим голосом пролепетала я. – Зачем так пугать? У меня чуть сердце не остановилось!

– Прости, я не специально, можно просто – Мирослав, – он ещё и смеётся! Прибила бы на месте!

– Что ты тут делаешь? И откуда взялся? – тоном строгой учительницы поинтересовалась я, тщетно пытаясь натянуть коротенькую куртку на сверкающие белизной обнаженные бёдра. Это моё движение не ускользнуло от наглого взгляда соседа, и я смутилась. Что это опять такое? Когда он успел так осмелеть, чтобы вгонять в краску тридцатилетнюю тётеньку?

– Где тут? На помойке? – улыбаясь во все тридцать два зуба, продолжал издеваться Мир.

– На помойке. – Передразнила я зарвавшегося парня.

– Встречный вопрос: что ты тут делаешь? Да ещё и раздетая. Давно не болела? – Он снова скользнул взглядом по моим ногам, и мне внезапно стало жарко. Слишком близко ко мне стоит этот парень, и слишком приятно от него пахнет, на контрасте с мусорными баками за моей спиной. Парень… Мальчишка, Мира, двадцатилетний мальчишка. И пусть он выглядит, как взрослый мужчина, даже вон щетина на щеках, он тот самый мальчик, практически выросший на твоих глазах.

– Ты не ответил, – я мотнула головой, пытаясь сбросить наваждение.

– Это имеет значение? – в какие странные игры он со мной играет?

– Да, в принципе – нет, – я попыталась обойти препятствие в виде Мирослава, но он шагнул в сторону, преградив мне путь.

– Ты хочешь об этом поговорить? – нервно теребя карманы куртки, спросила я.

– О чём?

– О помойке, судя по всему.

– Нет, не очень. – Снова его пристальный взгляд, глаза в глаза.

– Ну, тогда я пойду, да? – Я легонько толкнула Мира, и он отступил на шаг назад.

– И тебе не интересен ответ на вопрос про мою личную жизнь? – Твою мать! Он издевается? Сердце моё, вопреки моему желанию, билось уже где-то в горле. Это же злость, злость ведь? Конечно, он же уже просто бесит меня!

– Нет, не очень, – отзеркалила я его слова, не скрывая раздражения. Метнув в Мира молнии взглядом, я демонстративно толкнула его плечом и размашисто зашагала в сторону подъезда, не без усилий подавляя желание обернуться и увидеть его охреневшую физиономию. У самой двери всё-таки не выдержала – посмотрела в его сторону. А он – стоит и нагло улыбается, мелкий засранец, не сводя с меня своих наглых черных глаз!

Захлопнув за собой входную дверь квартиры, прислонившись к ней спиной, я попыталась выровнять дыхание. Так быстро по лестницам я ещё не бегала. Будто за мной гналась толпа маньяков. Вот это я сдала зачёт по физкультуре! Тамара Семёновна гордилась бы мной!

Потом вдруг резко сорвалась и побежала на кухню, и как преступница, спрятавшись за шторкой, осторожно выглянула в окно. Конечно, Мирослав уже ушёл. Его же я там хотела увидеть? Мира, ты совсем ку-ку? Девочка-подросток что ли?

Я села на стул, и, потирая руками разгоряченные щёки, стала ошарашенно разглядывать узоры на кухонных фасадах. Конечно, за время, пока я выносила мусор, на них же цветы расцвели! Какой-то сюр. Я схожу с ума.

Год прошёл, как мы с Андреем фактически не живём, как муж и жена. После его предательства, мне противны стали все мужчины на свете. Потому что, видела их истинные лица, наблюдала воочию походы на сторону, свободную праздную жизнь, стремление к красоте, молодости и беззаботности, когда дома ждали замученные бытом жёны, уставшие, переставшие быть собой и принадлежать себе. Но была уверена, что мой Андрей уж точно не такой, он – исключение, он же любит меня, он же мне обещал, я ведь сама его выбрала, не могла же я так ошибиться? А оказалось, ещё как могла, и ошиблась.