– Рит, ты у нас самая модная в Управлении, у тебя есть вещи от этого Чукачу? – улыбнулся Петр.

– Нет, Петя, для меня этот бренд – дремучая классика, я такое не ношу.

– Так, еще раз, – произнес Егор, который вообще не смотрел телевизор и не значился ни в одной из социальных сетей, – я не понял: поводом для инцидента и последующей за ним программы на федеральном канале стала тема «кто, что носит»?

– Да, и еще каким поводом, – подтвердила Рита. – Программу потом продублировали в интернете, и выпуск посмотрели несколько миллионов человек.

Егор, покачав головой, снова сделал пометку в ежедневнике.

– Мир сошел с ума, – прокомментировал он. – Ладно. Версия с чиновником на самом деле слабовата, но навестить Свицких надо. И хирурга этого – срочно найти и…

– … обезвредить, – шутливо добавил Петр.

– Это тебя обезвредит Савельев, если на следующую оперативку придешь ни с чем, – сказал ему Егор. – Хватит шуток, Петро. На вас с Маргаритой – хирург и друзья-подруги. И продолжайте изучать публикации Полянской в Голограм, ее самые частые контакты, общение и всё, что нам может помочь. Как только придет распечатка звонков, сразу в работу.

– Хорошо, поняла, – кивнула Рита.

Взглянув на Фатрушева, Егор добавил:

– Олег, мы с тобой сначала заедем на Рочдельскую, потом – в дом Полянских, устранять недочеты первичного осмотра. И хорошо бы сегодня успеть навестить пиар-директора. Вопросы есть?

Олег, уставившись в одну точку, о чем-то тревожно размышлял. Желваки его ходили ходуном, воспаленные глаза слезились. Услышав свое имя, он спросил:

– Егор, а может быть, я с Российской – к хирургу, а Петро – с тобой?

Под молчаливым взглядом Фомина Олег отвернулся и принялся ощупывать карманы.

– Ладно, – недовольно произнес Фатрушев и, достав пачку сигарет, начал задумчиво крутить ее в руках. – А хотя бы уйти пораньше можно?

– Что происходит, Олег? – спросил Фомин, с трудом скрывая раздражение.

Оно накрывало Егора всегда, когда информация лежала на поверхности, но ему не удавалось ее считать.

– Светка просила пораньше сына забрать из сада. У них там карантин.

– Дети – это святое, – разрешил Фомин и посмотрел на Риту, ответный взгляд которой выразительно говорил: лжет.

***

Лера Полянская вошла в гардеробную комнату, размером с приличную гостиную. Медленно пройдя мимо полок, она задержала взгляд на костюме с этикеткой «CHUKACHU».

Приложив к себе белый жакет в черную крапинку, она склонила голову и оценивающе взглянула в большое зеркало.

– Чего все так бьются за этот Чукачу. Все модели какие-то…, как из позапрошлого века, – презрительно произнесла Лера, швырнув жакет на пуф. – Если бы мне не платили такие бабки за рекламу, никогда бы на свои деньги не купила и не одела бы.

Лера задумалась.

– Одела или надела? – произнесла она вслух.

Лерон вспомнила недавний разговор с Арменом: «Красавица, нельзя говорить о-дела, когда речь идет о себе. Грамотно – на-дела. Запомни правило: о-деть Надежду, на-деть одежду».

– Армянский умник, блин, – скривилась Лера.

Она взглянула на часы, встроенные в стену и удивилась, что ее смартфон ни разу за утро не издал и звука.

Поняв, что он разрядился, Лера поставила телефон на зарядку. Издав стандартный звук, он быстро включился и следом, один за другим, посыпались уведомления о звонках и сообщениях.

Лера села на пол, затянутый светлым ковролином и прочитала в мессенджере: «Подруга, ты уже в курсе, как тебя и чупа-чупса приложила старушка Кошель?».

Лера потерла ладонью правый бок и принялась набирать номер телефона Марон, в миру – Марины Мироновой.

– Мариш, привет.

– Привет, Лерон.

– Я не поняла, ты о чем?