– Твоя жизнь? – усмехнулась Стелла. Она начинала трезветь. Он слышал, как мысли, что роились в ее голове, из хаотичных превращались во все более осознанные. Это плохо.

– Твоя жизнь? – снова сказала Стелла. – А в чем собственно заключается твоя жизнь? В махинациях с бюджетными деньгами? Или в издевательствах надо мной и Юрой? А может, в твоих ночных вылазках?!

Он ударил ее по лицу. Стелла коротко вскрикнула и упала обратно на кровать. Из ее ноздрей хлынула кровь, заливая подушку. Он тотчас учуял солоновато-сладкий дурманящий аромат, и по всему телу пробежала дрожь приближающегося экстаза.

– А знаешь, что самое страшное в наших отношениях? – вскинулась Стелла, утирая кровь тыльной стороной ладони. – Даже не то, что ты меня не хочешь… а то, что я тебя не хочу! Ты мне противен, слышишь?! Ты мне омерзителен!

На этот раз Стелла получила короткий, но сильный удар в голову. Затем он схватил ее за волосы и приложил лбом о спинку кровати.

– Пикнешь – убью, – предупредил он.

Она молча пыталась закрыться от него перепачканными собственной кровью руками. Для верности он влепил ей еще и затрещину.

– Сейчас ты встанешь, нальешь себе полный стакан водки – так, чтоб до краев, выпьешь его и ляжешь спать, – приказал он, тщательно выговаривая каждое слово. – Ты поняла меня?

Стелла кивнула. В глазах ее стоял ужас. Размазанная по лицу кровь странным образом украсила женщину – добавила в облик капельку шарма пополам с гротеском. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать. Он тоже сдерживался, точнее, сдерживал зверя внутри себя, который настойчиво рвался наружу. Нельзя, еще не время, надо подождать, осталось совсем чуть-чуть…

Стелла как сомнамбула поднялась с кровати и прошла к барной стойке в углу комнаты. Послышалось бульканье – водка наполняла бокал. Затем характер звуков изменился – Стелла вливала жидкость в горло. Где-то на половине Стелла поперхнулась и расплескала содержимое бокала. Запах алкоголя распространился по всей комнате. Но он уже не мог перебить терпкого солоновато-сладкого аромата, того самого аромата, который был знаком ему уже очень давно…

– Оботри кровь, – велел он, сглатывая слюну.

Стелла подчинилась – зашуршали салфетки. Аромат не уменьшился, хотя все же немного рассеялся.

– Выпей еще, – сказал он, поворачиваясь.

Стелла посмотрела на него вновь помутневшими глазами. Вернувшаяся было на некоторое время трезвость опять ускользала от женщины. Стелла послушно долила бокал доверху и залпом его опустошила. На этот раз все прошло без единой заминки.

– До дна, – невнятно пробормотала Стелла и смачно отрыгнула. Она снова была пьяна.

Затем, шатаясь, она вернулась обратно и без единого звука легла, до подбородка накрывшись простыней. Примерно в то же мгновение он уловил нарастающее за дверью волнение. Разумеется, Юра почувствовал произошедшую ссору и теперь жаждал узнать, не случилось ли чего с его ненаглядной мамочкой.

А Стелла уже проваливалась в неспокойный сон, о чем свидетельствовали ее закрытые, едва подергивающиеся веки.

– Спокойной ночи, милая, – произнес он и вышел из спальни.

И сразу увидел Юру. Тот стоял под аркой, что соединяла просторный холл с обеденной зоной. В руках у мальчика была внушительных размеров сковорода, на дне которой находилась непонятного происхождения субстанция. Явно подгоревшая, судя по острому неприятному запаху.

– Что тебе надо? – хмуро спросил он Юру.

– Блинчики с мясом, – ответил мальчик, кивая в сторону сковородки. – Я принес их маме. Она весь день ничего не ела.

– Ты прекрасно знаешь, что мама больна, – сказал он, стараясь не повышать голоса. – И меньше всего ее сейчас интересуют твои блинчики.