— Не надо, Ветер. Всё что было, то прошло, — обиделась на него.

Это я придумала, что его комната в старом общежитии наш с ним «корабль». И претендовать на мои мечты и фантазии я такому предателю не позволяла.  

— Почему? — нахмурился он, стал таким несчастным.  — Дана, я всё знаю. Тебе тяжело. Но меня пойми. У меня мать сгорела, отец остался после пожара инвалидом и долго не протянул. Я за тебя молился каждый день…

— О, спасибо. Сработало!

На самом деле я продрогла. Ещё и сбежала до обеда, не ела давно.

После пожара почему-то был нарушен теплообмен, и я всё время замерзала. Перчаток не было.

Я сочувствовала Ветрову. У него действительно трагедия произошла с родителями. А как я понимала его родителей! Это палец обожжёшь больно, а если всё тело? Только разница большая, валяться на песчаной кровати для ожоговых больных или в Москве себе ботинки и пальто выбирать в бутиках.

Но больше всего возмущало, что считался этот парень честным. Дал мне слово, а сам…

— Я могу идти?— недовольно поинтересовалась я.

— Нет, нельзя, — шикнул на меня Илья и чуть накренился вперёд, чтобы смотреть в глаза. — Я так переживал за тебя! Я вместе с тобой сгорел!

Его глаза наполнились слезами, стали нереальными какими-то, то ли игрушечными, то ли нарисованными. Он поджимал и нервно покусывал губы. Разъехались в горе и печали тёмные брови, встали «домиком».

Илья и сейчас переживал, отвернулся, чтобы  оглядеться по сторонам. Но вряд ли ему нужен был кто-то из прохожих.

Вокруг мир суетливый. Автобус на остановке высадил пассажиров, гул городской, пешеходы мимо проходили. А мы, как в отдельном мирке. Сами по себе. И всегда между нами было такое. С самого начала знакомства. В тот момент, когда он крикнул: «Мне хорошо!». И ничего не было нужно.

Так зачем он предал?!

Зачем меня бросил на год и объявился неожиданно со своими предложениями?

— Слушай, Ветер, если я у тебя слёзы и сопли вызываю, может, не будем общаться? — спросила я.

Я поняла, что он начинал мне делать больно. Душевно я начинала болеть. Сгорели корабль и мосты, зачем ворошить пепел. Пусть бы разошлись дороги…

Илья горько рассмеялся.

— Можно и не общаться, — тряхнул своей густой шевелюрой и сунул руки в карманы пальто. — Ответь только на вопрос. Почему ты изменила ко мне отношение?

И уставился пристально с высоты своего роста.

Стояла я у подножья этой скалы и думала, что ещё немного и сама расплачусь и кинусь предателю на шею. Он такой… Идеальный какой-то. В незнакомом месте, никому не известный, а женщины всех возрастов на него внимание обращали. И я не ревновала, мне не обидно. Потому что никто из них не знал, какой он прекрасный внутри.

Был.

— Я жду, — требовал он сильным голосом.

Я морщилась. Вот почему я должна что-то объяснять. Он хотел, чтобы я всё вспомнила, пережила тот кошмар заново? Я не могла себе этого позволить, переживать и расстраиваться постоянно нельзя. Уже настроилась на прекрасное будущее с Кристинкой. Без парней…

— Ладно, — не выдержала его невидимого давления и сдалась. — Ты обещал не бросать меня, но бросил. Уехал в Москву. Я осталась одна на год. Мне было одиноко и страшно без… Без тебя, — я смело посмотрела ему в глаза. — Да. Я ждала, что ты придёшь. Перед тобой всю душу выложила.  Знаешь,  папа для меня был защитником, и после него только ты… Никого кроме тебя у меня не было больше. Маленькая Кристинка далеко и ты. Где ты был?!

*****

— Я приходил, — он сжимал в негодовании  губы, развёл руками. — Каждую неделю! Я каждую неделю навещал тебя и дарил по подарку! Но у тебя случались истерики, когда я к тебе подходил, ты моими подарками швырялась. Ты не хотела видеть, не желала слышать. Верещала, словно я тебе какой-то враг!