«Таким образом, первые покупки были успешными», – подумал он и с радостью и оживлением направился обратно.

Будучи в отличном настроении и паря словно на крыльях, он решил перепрыгнуть через небольшую канаву, разделяющую склон дороги и тротуар рядом с магазином, вместо того чтобы обходить вокруг. Эта канава являлась обычным желобом, по которому обычно стекали сточные воды, а теперь также и вода, скопившаяся после вчерашнего ливня. Земля после зимы и дождя была настолько сырой, что черная глиняная поверхность не обеспечивала надежную опору для стопы при прыжке, и руководитель упал в воду, намочив правую ногу до колена. Кстати, он не представлял, что там может быть так глубоко.

– Ну, тогда возвращаемся, – сказал водитель, не в силах сдерживать смех.

Таким образом, весь план достойного входа на территорию цирка был провален. Несчастный прыгун приказал остановить машину у самой двери вагончика, где он немедленно переоделся, а брюки, испачканные уже засохшей грязью, со злостью швырнул в угол за шкафом. Позднее подобных ситуаций было значительно больше, а одна из них произошла уже в следующем городе, когда он, одетый в новые серые вельветовые брюки, пытался пройти по разбросанным доскам через вездесущую желтоватую грязь. Одна из досок подпрыгнула, и знатная струя грязи заляпала все новые брюки сверху донизу.

«В таком темпе у меня закончится одежда уже через неделю», – подумал он, злясь на себя.

Несколькими минутами ранее к нему подошел один из местных зевак. Местный, но он не был коренным жителем Узбекистана. Скорее он был русским, который просто жил там по каким-то причинам.

Приезд цирка был настолько необычным событием, что по территории крутилось множество любопытных. И народ там был очень пронырливый, и его не слишком заботили таблички на русском языке, размещенные во многих местах и информирующие о запрете входа. В частности, это можно было наблюдать, когда водители еще не успели выставить ограждение. После минутной беседы в потоке вопросов прозвучал один, который удивил руководителя больше всего. А именно человек, который был незначительно старше его, спросил:

– А почему у тебя такие простецкие брюки?

И он, вероятно, имел в виду тот факт, что, по его мнению, они не были ни модными, ни особенно красивыми. Потому что на тот момент они все еще были чистыми.

Кроме того, плотный вельветовый материал, возможно, не был для него чем-то заслуживающим внимания или восхищения. На самом деле, они не отличались особым покроем или цветом, но в любом случае лучших здесь никто не носил. Через какое-то время выяснилось, что россиянин предполагал, что иностранец, да еще из Европы, обязательно должен быть в джинсах, которые, как и двадцать лет назад в Польше, были синонимом моды, богатства и процветания. Но здесь знали лишь джинсы отечественного производства, с фиолетовым оттенком и очень низкого качества, достать которые, несмотря на это, было очень нелегко. Поэтому как иначе можно было ответить на этот вопрос, если не следующим образом:

– Конечно же, у меня есть джинсы и не одни, но сегодня я надел эти брюки, – ответил он, слегка раздраженный.

Следующие вопросы удивили руководителя еще больше.

– А почему вы, поляки, не любите нас, русских?

На вопрос, поставленный таким образом, у руководителя не было ни единого простого ответа. Потому что он, возможно, один из немногих не имел к русским и России никаких претензий. Мало того, он относился к ним с симпатией и уважением. Он мог бы, конечно, вспомнить о Катыни или других фактах, накопленных за многие годы на счету этой страны, но какое теперь это имело бы значение? Этот русский и так бы в это не поверил, а перевод того, что и как, особенно в таких обстоятельствах, был неуместен. Руководитель, конечно же, отрицал обвинение, предъявленное в адрес всех поляков, убеждая, что это неправда. Но продолжать разговор дальше у него не было ни времени, ни желания. Он попрощался с собеседником и пошел в другую сторону цирковой площадки.