– О, не бойтесь… Опека Ритуала, это не страшно. И… я, кажется, забыл представиться.

– Вы мэр, – сказал Илья, – правда, не понятно, чего.

– Уже двадцать лет как… Старею.

Он иронизировал над собой совершенно непринужденно. Изобразил руками в воздухе газетные заголовки:

– Только представьте… «Мэр города Снов». Я так долго на этой должности, что сам погрузился в сон.

На слове «старею» Синг скосил на него смеющиеся глаза.

– Мы догадались, кто вы.

– Неужели?

– Дежавю… – проговорил я, – думаю, дело в камне.

И замолчал, прислушиваясь к себе:

– Чувствую связь, будто мы знакомы. Откуда он у вас?

– Он особенный… – согласился мэр. – А вот насчет связи, это необычно, такого раньше не было.

Камень из прозрачного стал бирюзовым, бордовым, а потом изумрудным.

Илья завороженно смотрел, как камень меняет цвет.

В его расширившихся глазах светилось восхищение. Оно было настолько живым и чистым, что мы невольно улыбались, глядя на Илью.

Он воскликнул:

– Это он сейчас поздоровался?

– Вполне возможно… – качнул головой мэр.

Я ждал, что мэр ответит на мой вопрос о камне. Но мэр молчал. Сделал вид, что вопроса не было. Меня это не смущало: отсутствие ответа само по себе было ответом.

Камень снова стал прозрачно-нейтральным кристаллом кварца.

Мэр вздохнул:

– Синг, надо присмотреть за нашими визави… Хотя бы первое время. Чтобы не влипли в какую-нибудь душераздирающую историю.

И пояснил свою мысль:

– Эта история с интервью не дает мне покоя… Ритуал всегда был популярен, а сейчас – вдвойне. Высокий сезон… привлекает различных безумцев. Отследить всех невозможно. С некоторыми… я бы даже не назвал их людьми… лучшее не пересекаться.

Он рассмеялся, а камень стал пепельно-черным:

– Паучок цап-цап…

Синг бросил на мэра быстрый внимательный взгляд.

Машина несла нас по горному серпантину все выше и выше. Я закрыл глаза и слушал хриплый голос.

Мэр владел им в совершенстве, с той легкостью, с которой мастера клинка владеют мечом. Выверенные интонации, паузы и акценты. Он привык импровизировать, отдавать приказы, объяснять, убеждать и отказывать.

Я сфокусировал внимание на хрипловатом голосе, на минорных окончаниях фраз. И мое сознание вытолкнулось из тела, а потом из пространства салона, и я увидел все с высоты полета птицы.

Увидел внизу крышу лимузина, плывущего по серпантину, скалы, море. бухту с пристанью, плато, дальние горы за ним. В отдалении раскинулся город, который каскадом зданий спускался к заливу. Каменная лестница поднималась с земли в небо, она казалась ослепительно белой, таяла в легкой дымке.

Я посмотрел вокруг. Храм с колодцем уже нельзя было разглядеть, виднелись только квартал с частью набережной, кроны деревьев и пляж. Впереди дорога делала последний поворот, выходя на плато, и направлялась к городу.

Сознание вдруг сложило крылья и упало вниз сквозь черную крышу лимузина.

Это Илья настойчиво толкал меня локтем в бок.

Тело, которое нельзя оставлять надолго без присмотра, – все должно было выглядеть, словно я просто задремал, – в повороте завалилось на Илью.

Я резко открыл глаза, все оставалось как прежде.

Сознание было чистым и ясным.

Чувство места и времени восстановилось.

Я вернулся.

4.

Наверное, я отсутствовал минуту или две. Синг смеялся надо мной, он получал истинное удовольствие. Ну, что ж…

Мэр повторил вопрос:

– Вы же не будете делать ничего противозаконного?

– Понятия не имею… – честно сказал я. – А придется?

Пока отсутствовал, разговор продолжался своим чередом, и я потерял нить беседы.

– Ты что несешь? – прошептал Илья, двинув локтем в бок.

И сказал мэру невинным голосом, каким обычно троллил доверчивых взрослых.