В молодости Кречманн не собрался жениться, поскольку не мог себе этого, как он полагал, позволить, а несколько лет назад внезапно обнаружил, что жениться ему незачем, даже если бы у него и появилась невеста. Это открытие, после которого многие из его знакомых впали бы в жесточайшую депрессию, почему-то совершенно не расстроило доктора Кречманна. Он никогда не блистал в любовных баталиях, то ли по причине необычайной занятости и усидчивости, то ли по иной, не менее уважительной. Несколько недолгих и довольно скучных «приключений» окончательно развеяли остатки юношеского романтического тумана, чудом удерживавшегося в его голове. А с тех пор, как обнаружились известные обстоятельства, доктор Кречманн и вовсе утратил интерес к этой стороне человеческой жизни.

Появление пани Ирены многое изменило. Нет, он не обрёл чудесного исцеления и даже, анализируя свои чувства, не мог назвать их влюблённостью. Ему вовсе не хотелось терзать прелестную чешку в страстных объятиях, пронзая её копьём Амура и добиваясь страстных стонов в ответ. Ему нравилось почаще и подольше находиться рядом с фрау Рушшкофф – произносить её фамилию он так и не научился – и быть ей… полезным. Да, именно полезным – вот, пожалуй, наиболее верное определение.

Хозяйка «Коруны» вовсе не возражала. Вокруг неё постоянно увивались какие-то мужчины, довольно много, а среди них – даже известные и богатые, но, похоже, никто из них не мог похвастаться тем, что сумел завоевать её нежное расположение. Вообще, эти славянки из Короны не слишком жаловали западноевропейских претендентов на руку и сердце, предпочитая им своих – на взгляд доктора Кречманна, избыточно маскулинных, да ещё частенько в мундирах. Правда, пани Ирене он готов был простить и кое-что посерьёзнее, и не только потому, что самого адвоката она явно привечала и выделяла среди остальных.

Их первый разговор – там же, на благотворительном балу – заставил адвоката о многом задуматься. Пани Ирена, узнав, что доктор Кречманн – щедрый и последовательный поборник гуманитарного влияния, огорошила его вопросом:

– Скажите, Юрген, – вы ведь позволите мне вас так называть?

– Разумеется, – пролепетал Кречманн, млея от её близкого присутствия.

– Так вот, дорогой Юрген, – конечно, два евро в день – совсем небольшие деньги. Возможно, собранные таким способом несметные миллионы действительно спасут от голодной смерти несколько десятков тысяч детей. А что потом?

– В каком смысле? – озадаченно уставился на пани Ирену адвокат.

– В прямом, дорогой Юрген, в прямом. Что будет с этими детьми потом? По вашему лицу я вижу – вы никогда особенно над этим не задумывались.

– Нет, – сознался Кречманн. – Но, видите ли…

– А вам следовало, – обворожительно улыбнулась прекрасная чешка, и в голосе её адвокат с изумлением услышал железные нотки. – И не только вам. Когда они немного подрастут, их отправят, – куда бы вы думали, дорогой Юрген? Нет, не в школу. На войну. Убивать. Там, где им раздают бесплатный гороховый суп, нет школ, нет университетов, нет инфраструктуры, и, как следствие, нет никакой работы. Президенты и премьер-министры гордых и независимых африканских держав, в подавляющем своём большинстве, – насквозь продажные, безмозглые, хотя, конечно же, очень хитрые негодяи и взяточники, стоящие во главе мириадов таких же, как они, только рангом пониже. Даже из тех денег, что собирают добрые самаритяне вроде вас, до несчастных детей доходит в лучшем случае треть, а, как правило – лишь десятина. Остальное разворовывается, расточается, уничтожается, питает сонмы чиновников, бесконечные банды полевых командиров и партизанских вожаков, убивающих учителей, врачей и священников, стремящихся хоть как-то улучшить ситуацию. Везде – хаос и смерть, насилие и голод, нищета и безысходность. А если этому несчастному ребёнку, уже – благодаря вам – не голодному, а всего лишь полуголодному, удастся избежать судьбы маленького солдата, он будет месяцами – годами! – пробираться в Марокко, Тунис или Западную Сахару, чтобы оттуда, умирая от жажды и голода, приплыть на ржавом корыте и вывалиться на берег где-нибудь под Неаполем или Марселем. Не зная языка, не умея делать ничего, кроме самой простой, грязной работы, он проведёт годы в лагере беженцев уже под Франкфуртом или Берлином. У него не будет ни денег, ни жилья, ни возможности жить по-людски, любить и быть любимым, создать семью, стать уважаемым гражданином. За это время он сделается взрослым, ожесточится и возненавидит вас – всех вокруг. А потом сладкоголосый имам познакомит его с настоящими борцами, которые вручат ему бомбу и дистанционно подорвут его средь бела дня прямо на вокзале в тот момент, когда вы будете садиться в свой евроэкспересс, чтобы отправиться в Париж попробовать свежих омаров. Вы ведь можете себе такое позволить – попробовать свежих омаров в Париже, дорогой Юрген?