– Слышал, конечно.

– Ну, вот. А связать атаку с этим фактом и выстроить в нужном направлении идеологическую работу было, поверь, не так уж и сложно. А меч он мне тоже потом подарил. Хороший клинок, замечательный, – Майзель посмотрел на Корабельщикова и прищёлкнул языком от досады. – Вот ведь я болван. Ты наверняка устал, как не знаю кто.

– Зверски. Но если усну и что-нибудь прозеваю, потом никогда себе не прощу.

– Ладно. Божена, приготовься к приёму гостя.

– Сердечно рада приветствовать вас, Андрей Андреевич, – у Корабельщикова возникла полная иллюзия того, что к нему обращается живой человек, а не компьютер. – Положите, пожалуйста, руку на экран пассажирского терминала.

Угол наклона экрана изменился. Андрей покосился на Майзеля, и тот кивнул. Корабельщиков, скептически хмыкнув, выполнил просьбу машины. Экран вернулся в прежнее положение:

– Благодарю вас. А теперь произнесите, пожалуйста, фразу, которую я сейчас выведу на экран.

– Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей же чаю, – послушно прочёл Корабельщиков, едва сдерживая рвущийся наружу смех.

– Спасибо, – поблагодарила его «Божена». – А теперь, если нетрудно, назовите цифры от ноля до десяти. Прекрасно. Система готова к приёму и обслуживанию гостя.

– Что это за прикол с булками?

– Это не прикол, а панграмма. С русским получается – она содержит не только буквы алфавита, но и практически все звуки языка. По этой фразе система создаёт уникальный звуковой отпечаток твоего голоса, после чего может различить, бурчишь ты себе под нос или разговариваешь с кем-то, и не интерпретирует каждое твоё слово как команду. Очень удобно.

– Потрясающе. А отпечаток ладони?

– Не столько отпечаток, сколько набор биометрических параметров. Сто шестьдесят три, если быть точным. Получившийся паспорт предоставит тебе доступ к услугам и функциям различных систем обеспечения, например, в гостинице. Пока это обязательно только для моих сотрудников и государственных служащих, но я не помню, чтобы кто-то отказался – думаю, процентов девяносто граждан Коронного Союза уже имеют такие паспорта.

– А со стороны священнослужителей нет возражений?

– Да-да, я понимаю, о чём ты. Нет, такого идиотизма мы не допускали и не допустим.

– Всё равно, по-моему, тут заложен огромный потенциал для манипуляций.

– Никакие манипуляции невозможны, дружище. Если система определит, что запрос исходит от человека с сильным «запахом страха», ему будет отказано в доступе и вызвана охрана или полиция, по ситуации. Так что брать заложников, резать пальцы, вытаскивать глаза и проделывать прочие голливудские глупости не стоит – напрасный труд.

– Просто супер. Наше – значит отличное, я запомнил.

– Внимание, – услышал Андрей голос компьютера. – Расчётное время достижения границы Коронного Союза с Германией – около пяти минут. Режим пересечения границы – оптимальный.

– Ну, вот, – удовлетворённо кивнул Майзель, – скоро будем дома.

Андрей полез в карман за паспортом, но Майзель махнул рукой:

– Оставь.

– Как?! – изумился Корабельщиков. – Это же граница!

Майзель повернул к нему своё драконье лицо.

– Но как же, – забормотал Андрей. – Есть же какие-то правила, инструкции, даже дипломаты предъявляют свои паспорта…

Он вдруг осёкся и умолк. Майзель продолжал смотреть на него, улыбаясь. Нет, не Данька, подумал Андрей. И даже не Майзель. Дракон.

То, что началось сразу за «нейтралкой», в очередной раз привело Корабельщикова в изумление.

Сначала автомобиль нырнул в неглубокий, но широкий, ярко освещённый туннель, где вместо пограничников их ждала мойка – без щёток, только струйки не то пара, не то какого-то газа забегали, заплясали по машине. Проскочить мойку с налёта не смог бы даже танк – бетонные направляющие в полтора метра высотой и массивное стальное заграждение, похожее на бульдозерный нож и раскрашенное жёлтыми и чёрными полосами, не позволило бы. Когда мойка закончилась, «нож» исчез в полу, освободив путь.