Не найдя совсем уж пустого стола, Франц выбрал самый свободный рядом с буфетом. За ним сидел только один молодой человек, оригинальное лицо которого Фрезе уже неоднократно замечал у папаши Груле. Лицо для нашей невеселой эпохи было и в самом деле выдающимся: круглое, розовое, с лишенным переносицы задорно вздернутым носом, над которым созерцали мир бесконечно удивленные такому странному соседству серьезные глаза. Тонкогубый рот, скрытый небольшой бородкой, вполне соответствовал глазам, тогда как подбородок, круглый как апельсин и разделенный надвое смешной бороздкой, скорее составлял компанию носу. Всякий, завидев этого молодого человека с нелогичным лицом, сначала дружелюбно ухмылялся, а потом едва не пугался, ощутив на себе тяжелый взгляд. Обладатель противоречивого лица научился, однако, сглаживать такое впечатление, хлопая своими элегическими глазами и поднося к носу указательный палец, отчего нос становился длинным, а его обладатель – похожим на лектора.

– Вы позволите? – спросил Фрезе и выдвинул стул напротив незнакомца.

– Пожалуйста, – дружелюбно ответил тот, сделав фирменный жест.

Франц подождал, не разразится ли молодой человек речью, но ничего подобного не произошло, так что он сел и заказал у официантки обед и кружку пива.

Сосед по столику, сохраняя многозначительное выражение лица, стал с очевидным интересом изучать Фрезе, по-прежнему ничего не говоря. Затем он поерзал и внезапно совершенно светским тоном поинтересовался:

– Прошу простить мое любопытство: вы, случайно, не герр Фрезе?

Франц в удивлении оторвал глаза от тарелки.

– Вы меня знаете?

– Что вы, только мельком и по фамилии, – ответил тот. – Мы с вами живем в одном доме, точнее, я – в дворовом флигеле, справа, в нижнем этаже. Полагаю, мы, так сказать, коллеги, хоть и с разных факультетов. Позвольте представиться: Рейнбольд, изучаю теологию.

Оба приподнялись и слегка поклонились друг другу со словами:

– Очень приятно!

После этого они снова сели.

Рейнбольд погладил себя по носу указательным пальцем правой руки. Очевидно, нелепость собственного лица стала ему особенно малоприятна после того, как он сообщил новому приятелю о своей будущей профессии.

– Удивительно, каким неожиданным образом иногда сходятся люди, – сказал он. – Я знаю, что вы тут частенько бываете. Папаша Груле кормит неплохо, а главное, для таких, как мы, недорого. Могу ли я поинтересоваться, скоро ли ваш экзамен?

– Увы, не скоро, – признался Фрезе, закончивший трапезу и отодвинувший тарелку в сторону. – К сожалению, – он вздохнул. – Я мог бы уже к нему готовиться, но внешние обстоятельства непреодолимой силы встали на моем пути. Не так-то просто прокладывать себе дорогу, когда у тебя нет средств к существованию!

– Боже ж ты мой, кому вы это говорите! – встрял Рейнбольд. – У всех нас, бедных студентов, дела, похоже, обстоят более-менее одинаково. Все время уходит на частные уроки – жить-то на что-то надо! На подготовку к экзаменам обычно остаются только ночи. Как мне это знакомо! Какая тоска! Не избавь меня счастливый случай от горькой нужды, сидеть мне сейчас домашним учителем в поместье и злиться на невоспитанных сорванцов, вместо того чтобы заниматься собственной учебой!

– Как бы я хотел получить место домашнего учителя, – позавидовал Фрезе. – При умеренной нагрузке в деревенской тиши работаться должно просто замечательно. Всегда этого хотел, да и в нынешней ситуации такое место было бы весьма кстати. Я уже несколько недель не могу найти никого, кому были бы нужны частные уроки.

Рейнбольд опустил указательный палец и внимательно посмотрел на визави.