Каждый круг отделялся друг от друга расстоянием в сорок-пятьдесят шагов, создавая некую буферную зону. Чтобы изгои точно не заходили дальше положенного.

Драмар довел мальчишку практически до круга зур. Под конец идти стало гораздо легче. Только грудь болела при каждом вдохе – следствие удара Саркха.

– Всё, малец, шуруй дальше сам. Этот засранец еще долго тебя трогать не будет.

Ну да, – подумал Зур”дах, – пока у Саркха не заживет нога.

Без него остальные дети Охотников к нему не лезли никогда.

– Хорошо, – кивнул гоблиненок и шагнул в сторону жилищ.

Вдруг его остановил голос Драмара:

– Стой…кое-что забыл…

Старик протянул ему ладонь, в которой, слегка шевелясь, лежала угольница.

Точно! Забыл…

Вот только радости от обладания этим редким насекомым уже не было. Внутри царило равнодушие. Впрочем, угольницу он, конечно же, взял и спрятал в кармане рукава.

Старик махнул ему рукой на прощание и потопал, тяжело опираясь на постоянно клацающий посох. Он исчез в следующем круге, круге изгоев – тех, у кого даже нормального жилья не было, даже маленькой норы-пещерки в полу; они спали прямо так, на полу, укрывшись лохмотьями.

Через десяток мгновений Зур”дах двинулся к зурам. В родной круг.

Пару десятков шагов – и вот уже впереди виднелся шалаш его матери. Но прежде…Он должен миновать жилища других зур.

Тихо и осторожно Зур”дах пробирался между шалашами и просто каменными постройками высотой с его рост.

И всё равно, несмотря на осторожность, его заметили другие зуры и вперили в него пристальные, недружелюбные взгляды.

Зоркие, твари.

Сидели женщины на корточках, каждая возле своего жилища и, как обычно, курили свернутые в пучки дурманящие травы – дурная привычка, от которой его остерегала мать.

От столь ненавидящих взглядов Зур”дах аж поежился и прибавил шагу, несмотря на боль в груди и лице, а дальше начали звучать уже привычные фразы зур:

– Мелкий ублюдок вернулся…

– К мамке, та уже успела поработать.

– Ничего, смотрите как его разукрасили, я бы еще добавила выродку. – Прозвучал плевок.

– Скоро Испытание, останется Айра одна. И у нее не будет больше детей. Хаха…

Зур”дах продолжил идти как ни в чем не бывало. Всё это он слышал уже не один десяток раз.

Они могут только плеваться и обзываться, – подбодрил себя он, – Ничего серьезного они никогда не делали и не сделают.

Он мог сейчас обойти все эти жилища и зайти с другой стороны…Но тогда они бы увидели, что он испугался, что он струсил, а струсить перед самками…Нет.

Зур”дах пошел вперед. Напрямик.

В него полетели плевки – и справа и слева, но он легко от них уклонялся.

– Мазилы беззубые, – ухмыльнулся он.

Парочка небольших камней тоже не попала в цель.

Однако впереди была главная преграда – огромная, грузная Ташка, живущая через один шатер от них, и вот ее, в отличие от остальных зур, Зур”дах побаивался. И не зря. Несмотря на массивность, для своих габаритов она была поразительно проворная: гоблиненок видел, как она догоняла и лупила мальчишек, приходящих дразнить зур. С ним она такого не делала, но лишь потому, что он был достаточно быстр и осторожен, чтобы не попасться ей один на один.

Ташка ненавидела чужих детей, как и многие другие зуры, потому что своих у них не было. Лишь у матери Зур”даха и еще двух зур имелись дети.

Почти сразу она поднялась, и лицо ее победно ухмыльнулось. Мимо нее мальчишка не мог не пройти.

Плохо, – подумал Зур”дах и приготовился. Незаметно сунул руку в одежду и, нащупав угольницу, взял ее в ладонь. Насекомое немного елозило, но в остальном вело себя спокойно.

– Иди сюда, сученок! – рванула толстая зура к нему.