Последние десять лет папиной жизни его нещадно травили. Травили высокопоставленные воры, травили завистники, травили по указке свыше… Всё это можно понять. Но скажите мне, люди добрые, как можно понять предательство самых близких?

У папы был единственный брат – Иван. Сколько себя помню, пил этот Иван нещадно. Однако жена ему рожала чуть ли не каждый год. Восьмерых родила. Без малого мать – героиня. По–моему и так ясно, что кормить и воспитывать детей было некому. Вот мой папа и кормил… Что ни говорите, а пьянство сказывается на потомстве. Прежде всего уродует человеку психику. Первая девочка – моя сестра Рая, родилась, когда её отец ещё не пил. И человек получился замечательный! Высокая длинноножка с милым личиком и умными глазами.

Рая порядочная. Она никогда нас не предавала. Любила папу и папину семью, как свою собственную. Пожалуй, ничем не меньше, чем своих детей. Папа мой с ней забот не знал. Помогал материально, когда училась – и всё! Школа с серебром,

Казанский медицинский – с отличием и прекрасный послужной список. И муж её, Анатолий Константинович, под стать Рае. Кандидат наук, порядочный человек и прекрасный семьянин.

А вот остальные папины племянники оказались тёмной лошадкой…

Все папины несчастья начались с появления в Саранске залётной птички Елистратова. До своего назначения на пост первого секретаря Мордовского обкома партии, гражданин Елистратов работал вторым секретарём ЦК КПСС Азербайджана. Азербайджанский же опыт и стал внедрять в скромной Мордовии. Надо сказать, в Саранске есть два прекрасных музея, известных во всём Мире – скульптора Нефёдова–Эрьзя и художника Сычкова. Работы Эрьзя оцениваются в миллионы долларов и это достояние Республики! Два великих художника – мордвина завещали своё наследие своему народу! И народ чтит их память и гордится своими гениальными соотечественниками! Ни у кого в Мордовии и в мыслях не было посягать на народные святыни. Только не у Елистратова! Что ему Мордовия? Перевалочный пункт!

Папа зашёл к нему в кабинет по делу и увидел в углу на этажерке женскую головку работы великого Эрьзя. Скульптура была из запасника.

Как рассказывал папа – он, человек, героически прошедший войну, сначала опешил.

– Почему      головка у Вас в      кабинете, товарищ Елистратов? Её место в музее.

– Пусть стоит. Я первый секретарь и имею право держать в кабинете произведения искусств. Придаёт колорит.

– Верните Эрьзя в музей. Для колорита я принесу Вам картину собственной кисти.

– Вы не Эрьзя, товарищ Меркушкин. Не забывайтесь

– именно, товарищ Елистратов. Поэтому я настаиваю, немедленно отправьте головку в запасник!

Папа понимал, работа Эрьзя сегодня же «уплывёт» из Мордовии. И он ничего не сможет доказать. Головка из запасника и её мало кто видел. А работники музея будут помалкивать и «заметать» следы. Иначе – суд, тюрьма…

Папа не ушёл из кабинета Елистратова до тех пор, пока Эрьзенскую работу не отправили в музей.

И Елистратов затаил злобу! Ещё бы! Из–за Меркушкина он потерял миллионы!!!

Началась травля. Папу сживали со свету. Вся мразь вылезла на Свет Божий. И племянники туда же! Не все, конечно. Но нашлись такие, что начали потихонечку предавать. Ничего не могу сказать, к нам по–прежнему приходили люди. И на улице с папой всё также уважительно раскланивались горожане. А вот племянники…

Николай отличился по–полной! На важное для папы собрание не явился! Чтобы руку «за» не поднимать. Так поднял бы «против» или «воздержался»! Кишка тонка?! Фамилия такая же, как у дяди, а нутро …! Представляю, в каком восторге были папины оппоненты…!