– Вы могли бы пояснить, почему за «аксиому?» Они элементарно доказываются.

– Я не знаю, как их доказывать. Я этого не проходила.

– То–есть?!

Красивые глаза стали уж совсем огромными.

– Вы понимаете, я учусь по обмену студенчеством. Я из МГУ. У нас другие 30%.

– Ах, вот в чём дело! Ну–ка, ну–ка, Наталья Григорьевна, давайте поговорим.

«Поговорим» длилось минут сорок. Я понимаю, ему было интересно. А мне? Я измучилась вконец! Наконец–то меня перестали «пытать на дыбе». Молодой человек молчал, покусывая «Паркер». Я стала собирать листы, потянулась за зачёткой… Всё! Двойка! А что я хотела?!

Кричать я хотела!!! От боли душевной, от безысходности!

– Куда это Вы собрались, барышня?

– Всё равно же двойка. Я устала.

– Отнюдь! Почему двойка?

– Но я же не ответила!

–Позвольте, Вы ответили на экзаменационный билет. Да, предыдущее Вы не знаете. Но на дополнительные по вузовской программе сообразили. – И весьма… Я Вам ставлю хор.

Я та…ак плакала, что остановила приём экзаменов. Второй преподаватель – женщина, вздохнула и вытерла мне лицо своим платком. Платочек пах вкусными духами. Не наши – пронеслось в голове… Что я сижу? Неуд захотела?

Распрощавшись с экзаменаторами, я выскочила за дверь. Наткнулась на какого–то препода.

– Извините, по…

Передо мной стоял Владик.

– Двойка, так двойка! Не плачь, прорвёмся!

А глаза грустные – грустные… Я опять заплакала, теперь уже от жалости к папе с мамой и Владику. Раскрыла и протянула зачётку…

– Ты что, на четвёрку сдала? Да его на пять редко кто сдаёт! Молодец!

Владькины глаза светились счастьем.

– Не реви. Пойдём, за углом пончики продают. Я их всё студенчество ел.

– Ппа..это…ому та..а..ккой баль…шшо..ой.

Владик засмеялся.

– Пока толстый усохнет, тощий сдохнет!

Сели на скамейку, съели незнамо сколько пончиков. Я успокоилась.

Учебный год закончился и надо было возвращаться в универ.

Не скрою, мне предлагали остаться в МЭИ. «Сесть» на два курса ниже и досдать. Я не согласилась. Всё, что я хотела – Сейчас! Немедленно! Закончить ВУЗ. И всё! Кем угодно, чем угодно работать! Только бы меня больше не травили!

В «родных пенатах» всё было как всегда. Папу дотравили. Решили вообще из ВУЗа выбросить. Не получилось! И опять мне никто ничего не сказал. Молчали папа с мамой, молчал Владик. Последний год был жутким. При виде учебников меня начинала бить дрожь. Кое– кто из преподавателей продолжал бороться «за справедливость» – «калёным железом выжигать поганое семя». При росте 1м. 66см., я весила 47 килограммов. Минус ещё один килограмм – и всё! Полёт в никуда! Я перестала спать…

Прошло почти 50 лет. Владика нет. Он умер в 45лет от трансмурального инфаркта. Папы тоже нет. Он тоже умер. И тоже от инфаркта. 61 год – не возраст для небытия…

Я живу. За эти годы я много чему училась. Но только без защиты дипломов! Только не это…!

Интересно, Бушмич жива?

Я никому не завидую. Я ничего не хочу.

Я проклинаю!

Я проклинаю всех, кто мучил папу и Владика! Всех, кто замучил их до смерти!

Всех, кто предал их!

ПРО… КЛИ… НА… Ю!!!

Исполнилось 100 лет со дня рождения папы. Мой папа был глобальным человеком. Когда он умер, об этом сказали по телевидению. И не было такого города в СССР, откуда бы не приехали люди проститься с человеком, которого безмерно уважали.

Сегодня состоялось торжественное мероприятие в честь 100– летия и банкет для родственников, близких друзей и приезжей профессуры. Я приехала в Мордовию не ради торжеств и уж точно не ради банкета. Я приехала, чтобы сказать предателям, что они предатели! Оказалось, что я и четвёртой доли событий из последних лет папиной жизни не знала! Но и того, что я помню, было достаточно, чтобы сделать верный вывод о дне сегодняшнем.