– Вы не понимаете, Дима. Если Аннушка пролила масло, то первый же прохожий просто обязан на нем поскользнуться, упасть и…

– И?..

– И ждать на рельсах в том положении, в котором оказался после падения, если понадобится все пятьдесят минут.

– Но почему?

– Не нами заведено, не нам и менять. Вы же знаете, как живучи обычаи. Все эти «присядем на дорожку», «через порог не здороваются» и прочие.

– Не знаю, я технарь.

– А как же ваша работа? Та, на симпозиум?

– Просто пришло в голову из наблюдений за котом.

– «Становится страньше и страньше» – как говорила Алиса. Впрочем, я думаю, что после того, как вы сделаете доклад, я и не только я, будем иметь честь задать вам вопросы по существу работы. Пока же предлагаю пройти на соседнюю улицу, и – посмотрел на часы-луковицу на цепочке, – там как раз вскоре пройдет трамвай к гостинице. Поселитесь в номере, приведете себя в порядок, отдохнете. А завтра милости просим в ратушу на доклад.

– Простите, но завтра я должен выступать на симпозиуме в вышнем Сельце.

– Собственно говоря, Дима, приглашение на симпозиум в Вышний Селец было от нас, так что все в порядке.

– Но как же?

– Мы же не какие-то дикари: трамваи – сфера духовного, но и почта с интернетом у нас есть, – встал со скамейки и увлек меня за собой.

Проулком вышли на соседнюю улицу. Почти сразу подкатил трамвай, но другой расцветки: желтый верх и синий низ. Над стеклом гордо красовалась начищенная медная «12».

– По расписанию? – спросил я.

– Они всегда юный друг мой. Можно часы сверять по трамваям.

– А если вдруг выбьются из расписания?

– Если они выбьются из расписания, – помрачнел, – то весь наш Город Трамваев… Впрочем, не будем о грустном. Мы достигли полной гармонии, как в «золотом веке», описанном древними.

Вошли в гостеприимно распахнувшиеся двери, сели на сидениях из натуральной кожи. Натуральная кожа, х-м, а если еще добавить, что изнутри трамвай был обшит мореным дубом и поручни у него хромированные, то неплохо тут за трамваями ухаживают. И разумеется, никакого граффити или мата на сидениях. Трамвай мягко тронулся и поехал.

– А это кто? – я показал на юношу со строгим, как молоток маркшейдера лицом, одетого как постовой милиционер в старых советских фильмах.

– Член общества добровольных помощников трамвая «Трамвайная дружина», в просторечии «друзья трамвая». По большей части для таких как вы, скептиков и гостей города. Истинные патриоты города рады принести и конечность и жизнь свою трамваю, а вот приезжие бывают несознательными. Некоторые, поскользнувшись на масле, пытаются даже встать с рельсов, – лицо старичка скривилось от отвращения. – Для таких случаев, редких, но все-таки, у помощников, как вы можете видеть, есть револьвер системы Нагана в кобуре. Очень помогает.

– А кому проезд оплачивать?

– Проезд бесплатный, – мягко сказал старик.

– Совсем?

– Дима, вот вы, когда в церковь приходите, деньги платите.

– Я в церковь не хожу, но знаю, что свечи там денег стоят.

– Но можно же и просто прийти, без всяких свечек.

– Можно.

– Никто же вас гнать не станет.

– Нет.

– Так и у нас: трамвай для горожанина – это как церковь для прихожанина, – улыбнулся. – Вот стихами с вами заговорил. Короче говоря, трамвай для нас как храм для иногородца.

– Вы нас называете иногородцами?

– Надо же вас как-то называть? Согласитесь, – пожал плечами.

– Хорошо, согласен. Называйте, как хотите: хоть горшком, только в печку не ставьте.

– Печку у нас еще заслужить надо, – отозвался туманно.

***

В гостинице встретила милая девушка-портье с латунной табличкой «Маша», приколотой к пиджачку цвета морской волны.