Каждый, на ком останавливался взгляд Карины, невольно вздрагивал, словно ожидая услышать обвинение в нелояльности. Однако никто не встал и не ушёл. А Нина Осиповна, от волнения слегка запинаясь и коверкая слова, заверила Карину:

– Таких здесь нет! Да вы пройдите весь посёлок, и то не найдёте.

– Я вам верю, – лучезарно улыбнулась Карина. – В противном случае, я уверена, Илья Семёнович отправил бы предателя в камеру, а отец Климент не отпустил бы ему грехи на исповеди. Ведь так?

Капитан Трутнев и отец Климент почти синхронно кивнули, повинуясь настойчивому взгляду Карины, а ещё больше той угрозе, которая прозвучала в её голосе. Все остальные молчали. Тишина уже не предвещала бурю, а стала гнетущей, как это бывает, когда в комнате находится покойник. Наконец Нина Осиповна снова попыталась заговорить:

– Мы в ваше отсутствие обсудили…

– Ситуация несколько изменилась, – прервала её Карина. – Я говорила с вами, Нина Осиповна, только о цехе по изготовлению маскировочных сетей, но появилась возможность организовать цех по шитью зимней одежды на гусином пуху для наших воинов. А это, как вы понимаете, уже другой масштаб, в том числе финансирования, человеческих ресурсов и прочего.

Нина Осиповна согласно закивала, как будто она и в самом деле понимала, о чём говорит Карина. Остальные просто молча слушали, надеясь, что чуть позже всё разъяснится.

– В школе уже не будет места под общежитие. Нам всё-таки придётся строить многоэтажный дом для ценных специалистов, которых мы привлечём для плетения сетей и шитья одежды. Я думаю, что единственное место в посёлке, где его можно построить – это площадь, которую вы все видите из окна этого кабинета.

Все растерянно переглянулись. Напор Карины ошеломлял людей, привыкших к тихому течению деревенской жизни. Только отец Климент попытался возопить:

– А как же храм божий?!

– Храм сносить никто не собирается, – успокоила его Карина. – Вы будете как прежде служить молебны, батюшка. Только хотелось бы больше молитв о победе русского воинства.

– Исправно читаю молитву ко Пресвятой Богородице о воинах, на поле брани сущих, – сказал отец Климент, перекрестив свою густую и окладистую бороду, которая придавала ему солидности, но сильно старила.

– Этого мало, – заявила Карина. – Недавно я говорила с митрополитом Павлом, вам хорошо известным. Так он перечислил мне, по меньшей мере, десяток подходящих молитв. Кроме Пресвятой Богородицы можно обращаться к Иисусу Христу, Михаилу Архангелу, Георгию Победоносцу, Николаю Чудотворцу и прочим святым. И это, на мой взгляд, даже лучше. Тот же Александр Невский был прославленным полководцем, и от него можно ждать больше помощи на поле брани, чем от Пресвятой Богородицы, мало разбирающейся – надеюсь, батюшка, вы не будете с этим спорить? – в искусстве войны.

Отец Климент, казалось, потерял дар речи от изумления. Если даже он и хотел что-то возразить, то не смог произнести ни слова. Приписав молчание батюшки тому, что его убедили её слова, Карина обратилась к главе поселковой администрации:

– Нина Осиповна, вам придётся в самые кратчайшие сроки подготовить постановление поселковой администрации, разрешающее строительство на территории посёлка. Я возьму на себя все необходимые согласования с вышестоящими ведомствами, чтобы избежать, насколько это возможно, бюрократической волокиты. Будем надеяться, что уже к концу лета начнётся стройка, а к новому году дом будет сдан.

– А на какие средства? – только и смогла спросить Нина Осиповна, растерявшая к этому времени всю свою самоуверенность. Она совсем недавно просматривала бухгалтерский отчёт и ещё не успела забыть его неутешительный баланс.