Возможно, как раз в тот момент в ней проросли семена сомнения, а лимфома подкинула столь важный стимул, необходимый для начала противодействия, напомнив о грядущих более тяжких муках.

Но тот человек умер – по крайней мере так говорили те люди, которые, подобно Барбаре, шептались за спинами боссов, но никогда не заходили так далеко, как она, и никогда не собирались их предавать.

– Да, я родила его, – сказала Дарина, приближаясь к Барбаре сзади. – Но мой сын – нечто большее, чем обычный ребенок.

Она положила руку на плечо хозяйки дома, вынуждая развернуться и взглянуть ей в лицо. Глаза Дарины с одинаково темными радужкой и зрачком чернели двумя солнечными затмениями на фоне древней первородной белизны. Мальчик стоял рядом и взирал на Барбару немигающим взглядом. Ей вдруг привиделось в нем нечто знакомое. Затем рука гостьи переместилась с ее плеча к подмышке, слегка задев левую грудь. Женские пальцы нащупали распухшие лимфатические узлы, и Барбара почувствовала принизывающий тело холод.

– Неужели вы думали, что сможете скрыть это от нас? – спросила она.

– Я скрывала это от всех. Какая вам разница? – дерзко ответила Барбара и на мгновение поразилась собственной браваде.

Даже Дарина, похоже, удивилась, а мальчик сердито нахмурился. Пальцы гостьи сдавили плоть Барбары, и ее пронзила такая острая боль, какой она еще в жизни не испытывала. Словно этой женщине удалось сдавить одновременно все пораженные раком клетки и каждая из них выпустила свою острую иглу. Ноги Барбары подкосились, и она упала на пол, а женщина и мальчик стояли над ней. Слезы брызнули из глаз жертвы. Вспыхнувшая во всем теле острая боль постепенно сменилась ужасным приглушенным жаром.

– Разница в том, что мы другие, – сказала Дарина. – Мы могли помочь вам.

– Как? Как вы могли мне помочь? Я умираю. Неужели вам под силу излечить рак? – Она рассмеялась. – Вероятно, вы сможете оценить такого рода шутку: способность предотвратить боль и несчастье отбирается у тех, кто в ней нуждается.

– Излечить не смогли бы, – согласилась Дарина. – Но мы могли бы избавить вас от боли. Допустим, вы бы просто уснули, а когда проснулись бы, вся ваша боль могла бы исчезнуть. И вас ждал бы новый мир в качестве вознаграждения за то, что вы сделали для нас.

В черноте ее глаз Барбара увидела языки пламени, на нее дохнуло гарью женского дыхания и запахом горящей плоти. Ложь, все ложь: все вознаграждения раздают в этой жизни, а не в следующей, и они покупаются дорогой ценой. Ценой утраты душевного спокойствия. Ценой безграничного чувства вины. Ценой предательства незнакомых и знакомых, любимых и детей. Барбара понимала: в конечном итоге она искала тех, кого можно обмануть, склоняя к соглашениям, которые люди скрепляли своими именами, подписывались в отказе от будущего как в земном мире, так и в потустороннем.

– Но вместо этого, – продолжила Дарина, – вы начали сомневаться. Вы испугались и принялись искать выход. Я вас понимаю. Не могу потворствовать вам, но понять могу. Вы испытали страх и страдание, и вы искали средства для их облегчения. Но исповедь? Раскаяние? Предательское откровение? – Она обхватила ладонями лицо Барбары, пальцы вонзились той в подбородок. – И все ради чего? Ради обещания спасения? Поймите… Дайте-ка я открою вам тайну. Выслушайте правду. Спасения не существует. Нет никакого Бога. Бог есть обман. Бог есть имя, даваемое фальшивой надежде. Сущность, породившая бытие мира, давно исчезла. Во всей вселенной остались только мы.

– Нет, – возразила Барбара, – я вам не верю.

В ящике прикроватной тумбочки лежал пистолет, но у нее никогда не возникало причин его использовать. Келли попыталась прикинуть, как ей лучше добраться до оружия, но осознала, что вряд ли сумеет обмануть эту женщину. Что бы с ней ни собирались сделать, они сделают это здесь, в кухне. Взгляд Барбары метнулся в поисках потенциального оружия: ножи на магнитном держателе, кастрюли, висевшие на красивых крючках над столешницей…