– Ведь в погоне за своим счастьем, я ненароком забыла о том, что могла причинить тем самым дискомфорт кому-то другому, – сказала Аннета.
Девочка помахала ей рукой на прощанье, и сказала, что обязательно будет приезжать. Расставание было не долгим и вполне безболезненным. Дважды девочка приезжала к каналу перед заходом солнца, чтобы сыграть на скрипке, но не одна лягушка так и не подплыла к ней.
– Наверное у неё дела, она подросла и нашла себе любимого лягушонка, и завела деток…и ей теперь совсем некогда петь! – подумала Аннета, вспомнив о том, что именно так некогда поступила её мамочка.
Мать Аннеты в молодости пела и была солисткой одной весьма популярной группы, и очень часто ездила гастролировать. Она постоянно показывала фотографии дочери, на которых молодая, красивая женщина стоит на сцене с микрофоном: в пышном, изящном платье, и модно на тот момент уложенными волосами.
Аннета спрашивала маму, почему она перестала выступать. Мама всегда задумывалась, а потом отвечала, что встретила самого любимого человека в её жизни: её папу, а потом от этой любви появилась самая любимая девочка – она. И у неё совсем не хватало времени ни на репетиции, не тем более на гастроли. Группа же не стала ждать и быстро нашла ей замену. Тогда Аннета обнимала маму и говорила, что раз ты пожертвовала своей карьерой ради меня, то я сделаю всё, чтобы ты мной гордилась. Так и случилось. Когда Анетта подросла и закончила школу, она поступила в консерваторию при театре и играла в оперном оркестре. Мама гордилась ей, её всегда переполняли эмоции и наворачивались слёзы, особенно в те моменты, когда дирижер пожимал руку её дочери в конце выступления, а зал аплодировал стоя. В тот момент она всегда думала о том, что приняла верное решение: пожертвовать своей карьерой ради дочери.
Что касается лягушки, в тот же день, когда девочка выпустила её в канал, ту выловили, и увезли на лягушачью ферму, где первое время ей казалось, что она находится в санатории или на каком-то курорте. Здесь было много воды, еды и красивых лягушек, которые даже квакали как-то по-особенному. У них были красивейшие фигурные лапы, наличию которых и завидовала наша лягушка, так как она была не с крупных особей. Лягушка жила на ферме и радовалась каждому дню. Но она перестала петь, а лишь ела и общалась со своими соседями по ферме, рассказывая о том, как она проделала огромный путь, прежде чем попала сюда. Не интересовало её также и то, куда пропадали некоторые собратья, но она точно знала, что нужно сторониться сачков, ведь ей не хотелось больше никаких переездов и переселений.
В день своего восемнадцатилетия Аннета находилась на гастролях в Париже. Родители приехали к ней, чтобы пригласить юную особу в ресторан под названием Roger la Grenouille на левом берегу Сены. Отец, ознакомившись с меню, предложил заказать Cuisses de grenouille (лягушачьи лапки, традиционное блюдо Франции). Все за столом согласились, не вспоминая про историю, которая произошла в её недавнем детстве. Какова была вероятность того, что именно та лягушка из тысячи особей, находившихся на той ферме, попадёт на стол этой семьи, и её лапки будут съедены той самой девочкой под сливочным соусом, – гадать мы не будем. Но случилось именно так. Вкушая то блюдо, и запивая белым вином, Аннета даже не задумалась о лягушке, её переезде, и о том куда же она пропала на том канале, когда она её отпустила…
Когда отцвели апельсины
«Я любила тебя…»
Солнце подходило медленно к горизонту, и небо окрасилось в сочный оранжевый цвет. Прохладный воздух с моря ощущался все сильнее, как будто он пришёл на встречу к самому солнцу. Остужал его, и медленно накрывая покрывалом сумерек, готовился принять в объятьях и уложить в ложе за горизонтом. Во внутреннем дворе виллы в саду, к дому шла женщина: не спеша переставляя стройные, ухоженные, не совсем молодые, но достаточно привлекательные ноги. Земля излучала тепло знойного дня и воздух над ней был ещё очень горячий. Из сада в дверной проём столовой был виден обеденный стол с разлитым по нему гаспачо, со стекающими ярко-алыми каплями на пол. За столом с мраморным лицом сидел хорошо сложенный мужчина. На вид он был мёртв. За спиной сидящего стояла женщина, медленно положив руку на его плечо, на тончайшем запястье которой сверкнул браслет искрами брильянтового неона. Она заговорила. Голос её слегка дрожал и был очень подавлен и испуган; но в процессе интонация менялась от нежно-мягкого и любящего, до страстного, гордого и жестокого: