Их кочевой род уже несколько лет пригонял скот к подножию хребта на летние пастбища. И девушка уже знала, что перед плато в предгорье в начале лета вырастает неимоверно вкусное и полезное лакомство – щавель. Обычно, когда наешься его до отвала, витаминов в организме хватает на весь год. Старшие мужчины с легкостью отпускали девчонку Джигалгу за ним. И вот однажды, когда она была на горе, неожиданно сменилась погода, налетела почти зимняя метель, и выпал тяжелый снег белой крупой. Девушка просто растерялась и опрометью кинулась вниз, потеряв свою тропу, а ориентир хребта накрыла черная снеговая туча. Заблудилась, оказавшись в непроходимом, с каменными реками и вывороченными елочными кореньями, ущелье. Наступила ночь и непростительный холод. Погибла бедняжка от переохлаждения и голода. И теперь ее дух витает над хребтом и помогает путникам, охотникам, туристам и служивым…

…Я, очнувшись от наваждения, добрался до избы и, не снимая сапог, забылся крепким сном. Разбудил меня странный шум. Что-то гулко стучало по крыше избушки. «На дождь не похоже, – подумал я. – Снег! Неужели снег?!»

Сон сразу улетучился. Я выскочил из избы и почти ослеп от непривычных ярко-белых красок вокруг. Зигальга вновь удивила своей непредсказуемостью. За каких-то пару-тройку часов, что я успел поспать, все вокруг засыпало твердым снегом, похожим на маленькие градинки. Лишь дым от тлевшего в костре пенька напоминал о вчерашнем вечере.

– Все, матушка-осень! Вот теперь все! Этот не растает! Вот теперь можно выспаться. Охота отменяется! – Я с мальчишеской задорностью слепил крепкий снежок и запустил его в дымивший пенек. «Пшшш», – ответил он мне. Я подложил полешко в печку и, раздевшись, как дома, завалился спать.

Встали мы с Вовкой поздно. Отоспались на неделю вперед. Наскоро перекусив, разделали зайцев, окропив свежий снег красным, и домой. Тропить кого-то по следу мы не подписывались. Да и следы все будут только на следующий день. Домой, домой. Впечатлений и так хватает, да и добыча есть. Пока шли до машины, я все оглядывался назад в надежде увидеть очертание вершины. Тщетно, никакого просвета на небе – хотя снег прекратился. Только следы от наших сапог. Без проблем и особых разговоров добрались до КП, никого не встретив по пути, жадно хватая взглядом необычные картинки зимнего пейзажа. Легко, по-мужски расстались.

– Звони, если что.

По дороге домой есть небольшая площадка на трассе М5, с которой Зигальга как на ладони. Причем весь хребет. Я не удержался и остановился – а вдруг тучи над горами развеяло? Блеснули на солнце лишь несколько вершин, как бы улыбаясь мне и зовя обратно.

Вернусь, конечно, родная моя, Джигалга-Зигальга, красавица с раскосыми башкирскими глазами.

2013–2017 гг.

Усталость. Общая физическая усталость навалилась так, что боязнь просто потерять сознание в движении требовала остановиться. Упереться руками в коленки и наклонить голову. На лыжи вместе с потом катится вязкая слюна. Чистый морозный лесной воздух наполняет легкие, разрывая до боли грудную клетку. Сердце окончательно сбилось с ритма, путая в организме венозную и артериальную кровь. Тяжелое дыхание переходит в пугающий свист.

И еще этот странный знакомый вкус. На что он похож? Вкус жженого сахара с терпким ароматом цветка шиповника… Да это же настойка родиолы розовой, что плеснул мне Вовка в чай несколько часов назад! Вовка не обманул: бодрит! Не зря родиолу розовую называют «золотым корнем». Иначе бы мы и не рискнули идти на ночь глядя в сторону дома, а спокойно бы заночевали в охотничьей избе. Но все-таки пошли домой. Сейчас оба жалеем о своем решении. Теперь возвращаться назад – все равно что топтать в темноте глубокий снег в сторону снегоходовского следа. Там проще и понятней будет. Там немного до асфальта. Там будет звонок – и друзья увезут нас в город. Проснемся дома. Но нам еще нужно преодолеть километры по глубокому снегу и общую усталость. Я в изнеможении привалился к тонкой осинке, позабыв, что этого делать никак нельзя. С потревоженных веток на меня предательски свалилась шапка снега и беззастенчиво стекала холодными струйками по спине.