Однажды Лида позвала меня с собой сходить на почту: она отправляла письмо родителям. Она сказала, что письма худо-бедно доходят, хотя, конечно, военная цензура кое-что из них вымарывает. И тут меня осенило: тоже напишу своим и дам обратный адрес «до востребования»! Снова обратилась к заместительнице начальника по воспитанию: как бы послать письмо матери, коли адреса не знаю? А ещё хорошо бы отправить письмо в деревню, адрес я помню. Можно?

– Что ты собралась писать? – строго вопросила Нина Анфилофьевна.

– Как устроилась.

– Нельзя. У нас всё секретно. Как ты устроилась, даже матери не положено рассказывать.

– Я знаю. Я только напишу, что здорова, что кормят хорошо. И спрошу, как её дела, и пишут ли из деревни.

– Пустое. Мать знает, что ты здорова и у тебя всё хорошо, ей сообщили. И она устроилась хорошо. На секретный объект. Ей тоже нечего тебе сообщить.

Я хотела было повторить про деревню – Лида-то пишет родным и получает письма от них – но вовремя додумалась, что письма из глубокого тыла – одно дело, а из прифронтовой полосы – иное. Тем более – на новый материн адрес письма от родных могли не успеть дойти, поэтому ей и правда нечего мне сообщить.

Ещё я бы написала матери про Юнкерс: ей тоже интересно, а меня прямо распирало поделиться, какой он вблизи – военный самолёт! Но разве такое объяснишь Нине Анфилофьевне? Пришлось отступить…

Когда мы с матерью добирались из родной деревни до Ленинграда, то ехали сначала на подводе, потом в кузове грузовика, потом на тракторе, где-то шли пешком, а в город въехали, сидя в вагоне с деревянными лавками, который тащил маленький чёрный паровоз, издававший время от времени пронзительный, протяжный свист. Путешествие заняло целый день, и мы прибыли в город уже затемно. Потому у меня осталось впечатление, что мои родные края расположены очень далеко от Ленинграда.

Слушая тревожные военные сводки, я ни разу не уловила каких-нибудь знакомых названий населённых пунктов. Поэтому мне представлялось, что близкие мои находятся по нашу сторону фронта. Только теперь, когда я изучаю автомобильную карту Ленинградской области, и нахожу райцентр и центральную усадьбу колхоза, я понимаю, что наша деревенька оказалась под немцами ещё в начале сентября.