Я находилась далеко и не слышала слов. Эрхарт, Фриц, штурмбаннфюрер Мейер – помощник начальника экспедиции – и ещё кто-то из немцев, сбившихся в кучку, к которой я и примкнула, наблюдали сцену между своим и тибетским начальниками в большом напряжении.

Лама говорил крайне резко, сдвинув брови. Переводчик – тоже тибетец – повторял его слова тихо и нейтрально. Герр Кайенбург оправдывался, стараясь успокоить гостя, но повлиять на настроение лам ему никак не удавалось.

В конце концов, немцы в спешном порядке принялись за радиопереговоры, а ламы, вместо обычной молчаливой медитации, собрались тесным кругом и тихо, напряжённо обсуждали что-то в дальнем конце просторной луговины. Их никто не мог слышать.

Шли часы, взаимное напряжение только возрастало. Всем было не до меня, и я, удалившись к знакомому, насиженному камню, в условленный час вышла на связь. Рядом с Лидой и Женей чувствовалось присутствие кого-то посильнее. Уж не Маргарита ли Андреевна? Я поинтересовалась, всё ли в порядке. Мне передали: да, смело рассказывай! Я стала показывать картинки и с огромной скоростью получать подтверждение, как будто наши ожидали получить от меня именно эту информацию. В конце Маргарита Андреевна – это оказалась именно она! – не скрываясь, поблагодарила меня и пожелала удачи.

Ужинали немцы в подавленном молчании и ничего между собой не обсуждали. Видно, всё по делу уже было сказано на экстренном совещании, а просто трепаться не было настроения.

Утро следующего дня не принесло облегчения. Напротив, напряжённость сконцентрировалась. Состоялись короткие переговоры между представителями двух делегаций. Ламы, насколько я поняла, не собирались вступать в диалог: они лишь изложили своё решение.

Не имею понятия о подробностях, так как слушала со стороны, и не слова, а мысли и общее настроение участников, а потом ещё переспрашивала Фрица, который и сам узнал историю с чужих слов. Главное, что фашистское знамя каким-то образом нарушило всю стройную систему медитации, а то и колдовства, задуманную и осуществлявшуюся ламами. Они искали выход, но обнаружили, что исправить ничего нельзя: теперь, как ни старайся, всё пойдёт наперекосяк и результат выйдет плохой для кармы каждого из них и даже для коллективной кармы тибетского ламаизма. По изложенной причине тибетцы твердо решили прекратить свою деятельность на Эльбрусе, причём очень сокрушались, что и свернуть работы без потерь для энергетики и кармы не получится.

Выразив всё своё недовольство, они, наверное, потребовали, чтобы их вернули на родину. Но тут сила была на стороне немцев. Не дадут самолёта – и останутся ламы там, где есть. А ещё – при всём уважении: самолёт может и не долететь до места назначения. Ламам пришлось вступить в переговоры и, в итоге, они согласились двинуться дальше, как было намечено ранее, в Берлин. Немцы уж и тому обрадовались, как победе.

Флаг продолжал нагло развеваться на вершине.

Уже на следующее утро знакомый летающий сундук набрал огромную высоту и взял курс на Берлин.

Наконец-то! Вот я и приступлю к выполнению задачи, к которой меня готовили. Пойдёт игра в полную силу…

***

Николай Иванович подписал приказ об объявлении благодарности ряду сотрудников Лаборатории за блестяще проведённую операцию по срыву важного нейроэнергетического мероприятия противника на Кавказе. Подшили бумагу в секретную папку. Будет и занесение в личное дело – с менее прозрачной формулировкой.

Жаль, что не получить Таисии за эту операцию медали, а Маргарите Андреевне – ордена. Увы! Результат сложной, трудоёмкой и действительно уникальной операции существует лишь на тонком плане реальности. В реальности же «весомой, грубой, зримой», то есть физически плотной, до боли очевидной, результат ещё не проявился. Когда же проявится, не будет никакой возможности связать его напрямую с деятельностью сотрудников Лаборатории ВОРК. А сработали-то красиво!