Тогда Пинхас в бессильном отчаянии произнёс молитву – и словно в ответ на неё, увидел свой щит, лежащий в двух шагах, пронзённый копьём неприятеля. «Вот ответ от Него! Копьё врага – путь к спасению! Возьму его как опору, а не как оружие!» – приняв эту мысль, воин протянул руку, схватил торчавшее древко копья и мощным рывком поднялся на ноги.

Вокруг него наступали воины, которых он уже не знал, его отряд ушёл вперёд. Вынув меч, Пинхас занял место уже в новом строю, но вступить в битву ему было не суждено. Он чувствовал, будто бы сам Бог народа его сражается на их стороне. И тут, как бы подтверждая чувства воина, по армии израильтян пронёсся радостный клич: «Царь амореев упал с коня!» Упавший царь словно дал сигнал к отступлению. «Царь ранен!» – пронеслось над войском врага. Пусть Сигону и помогли подняться, но он решил спастись бегством.

Побежал царь – побежало и войско, никто из начальников не смог подхватить командование. Теперь уже израильтяне гнали и поражали врагов без какого-либо вреда для себя. Вся долина была усеяна телами амореев, лишь знатные всадники смогли спастись бегством.

Тело царя нашли в стадиуме4 от места, где его поразили израильтяне. Ран на нём было великое множество. То ли все они были получены в бою и он истёк кровью, то ли был растоптан своими соплеменниками в общем смятении, узнать это теперь невозможно.

Битва была выиграна. Моисей приказал павших в бою израильтян похоронить по всем обычаям в этот же день до заката, а родственникам запретил оплакивать их. Убитых в бою врагов велел предать земле отдельно. «Они родня нам, принявшая служение богам ложным!» – говорили левиты. Противников, поражённых при бегстве, не хоронили, оставив диким зверям и птицам.

Оружие, железные наконечники стрел и дротиков – всё было подобрано. Пинхас получил копьё поверженного врага, показав десятнику щит и убитого аморейца со своим дротиком. Начальник, похвалив, согласился. Теперь оно должно было принадлежать тому, кто убил аморейца.

Тело царя Сигона было выставлено на всеобщее обозрение, дабы все видели, что бывает с тем, кто противится народу Израиля и Господу Богу его.

На этой приятной мысли сторожа застал рассвет. Сжав своё копьё, он в который раз с любовью рассмотрел тонкую работу аморейских оружейников. Затем Пинхас обратил взгляд в сторону пустыни, где увидел две приближающихся фигуры. Увидел их ровно на таком расстоянии, на котором не получил бы наказания от своего начальника за не должную для охранника рассеянность.

– Стойте! Кто вы такие и какое дело привело вас сюда?! – окрикнул страж скинии путников.

Богато царство Балака5 и народ моабитский. Красивы дворцы его, мудры учёные мужи, знающие множество тайн, а женщины же прекрасны! Храмы Баала6 и Ашеры7 полны всякого добра, стены городов одеты в камень и возвышаются над домами. Потомки великих людей живут в городах тех. Прекрасна и столица, славный город Дибон. Колонны дворца вздымаются вверх и, кажется, подпирают само небо. Много во дворце царя Балака, сына Ципфора, золота и серебра, а простой кубок или кувшин стоят дороже вола. Воины, охраняющие дворцы и храмы, одеты в сияющие доспехи, но не воинами славен Моаб. Славен же он богатствами, что стекаются в царство и остаются там, как вода во время дождя, достигая Иордана, попадает в море. Вечный праздник царит во дворце Дибона! Пиры да веселье правят там, вино течёт рекой и нет недостатка в яствах, а хмельные красавицы услаждают взор гостей.

Красивы города Моаба! Зиккураты8, ступенями уходящие в небеса и жертвенные алтари служат предметом зависти у соседних народов. Достоинство жрецов перед людьми неоспоримо, как и их сакральная связь с Баалом и Ашерой, кои являются защитниками народа сего.