– Если захотите залезть на кого-нибудь ещё, не забудьте сначала взять в кухне те маленькие формочки для печенья. Засунете под одежду. – И вышла.

За порогом продолжалось обескураженное молчание.

– Грубо.

Ас согласился.

– Я ведь совсем не то хотел…

Ас подтвердил.

Шанни дотерпела до лестницы, а там дала себе волю – злобно рассмеялась. Да, кстати, чтобы они не забыли урока, надо будет подложить одну из этих штучек – но не этим двум негодяям, а Энкиду.

Затишье! Так можно было бы обозначить те две недели, в убаюкивающем течении которых они забывали две бомбы. «Бы» – потому как в этом улье из старого крепкого камня ничего прочного и понятного, кроме кладки сцепочкой, не замечено. Эту кладку, заметив на строительстве, очень хвалила Шанни – дескать, суть гениальности.

– Здесь над двумя кирпичами третий, но он же есть одно из оснований следующего звена. Ясно?

– Похоже на любовный треугольник. – Предположил Билл.

Холодненький командир и золотистый леший обескураженно молчали, сделавшись похожими… как два кирпича. Иннан, подошедшая издали, с двумя пирожками в масленых бумажках, громко принялась спрашивать:

– А что? Что ты сказала? Что ты им сделала?

– Иннан, я их учила.

– Молодец. – Одобрила Иннан и выкусила острыми зубами изрядный шмат приятно запахшего пирожка, второй протягивая Шанни. И невнятно договорила:

– Их надо мучить. Надо.

Энкиду повёл круглым лицом и показал Биллу морду тигра в профиль. Он вкрадчиво и гулко промурлыкал:

– Садовница, дай пирога.

– И не подумаю. – Чавкая, молвила Иннан.

От жевательных движений остро красивое лицо девицы делалось уж вовсе нестерпимо прелестным. Оттопыренная щека подчёркивала временным уродством гармонию в соотношении линий и цветов.

– К тому же, он с мясом и кровью, а ты ведь петуниями питаешься.

Энкиду делано понурился и тут же развёл руками.

– Можно ведь сделать исключение. Ведь я такой бледненький и худенький. Да ведь и недаром, Иннан. Я тебе за это что скажу…

Иннан заинтересовалась и, отлипнув от сочной начинки, велела:

– Валяй. Сначала – секрет, потом я решу, платить за него или нет.

Она сковырнула коготком жирный кусочек и рассмотрела на кончике пальца. Шанни, менее харизматично, как подобает леди, поедавшая пирожок, прыснула, и куски разлетелись в стороны.

– Извини. – Проговорила она, подходя и вытирая пальцем у Аса под глазом.

– Так вот, – сказал Энкиду, дождавшись, когда Ас так сердечно поблагодарит Шанни, как будто считал её услуги бесценными. – Мы тут по поводу укладки кирпичей рассуждали. Твоя блистательная подружка нас просветила, как им должно лежать друг на друге, чтобы прилипнуть навек, и я припомнил…

Билл отступил и повёл плечом, выставил руку, защищаясь. Иннан весело кричала:

– А! Попался, рыжий! Дикарь прознал что-то о тебе! Сейчас мы совлечём с тебя покровы и рассмотрим, что ты прячешь.

Билл испуганно пробормотал:

– Да ничегошеньки. Иннан, вот честно… ей-Абу-Решит, не знаю, о чём гундосит этот, в грязных джинсах. К тому же, – добавил он, успокаиваясь, – я всё могу объяснить.

Стало тихо. Иннан засунула в рот последний кусочек. Облизала пальцы.

– Что объяснить?

Билл нагло отвечал:

– Да всё.

Он повёл глазами на Энкиду:

– Похоже, тут кто-то считает себя безгрешным…

Ас во всё время невнятицы помалкивал. Но стратег в нём не дремал.

– Очень интересно, но мне пора.

Войне стало тесно на материках, вонючие дымки разлетались из двух дымящих очагов и с двух сторон к полуострову, роясь, как сбежавшие из пробирки вирусы, приближались два облака.

Пока эти волшебные штуки состояли исключительно из мыслей и прочих нежных невещественных деталей, как-то: разговоры в пивной, лозунги на детском утреннике и пара ссор на ярмарке по средам.