Билл привстал и увидел входящего Мардука. Стройная и огромная фигура нависла над изрезанной ножичком партой, плащ задел брошенную скамейку-кошарика, точь-в-точь такая телепалась у них в кухне небесного дома.

– Билл…

Узник перевернулся на полу. Билл смотрел снизу вверх, а в голове бродил паучок. Внезапно у него загорелся висок под рыжими волосами, боль прошлась по кругу, утверждаясь короной призрачной власти.

Вошедший поднял и показал ладони, белые узкие.

– Я с миром.

Билл вытер лицо книзу, снимал лицо, с осоловевшими глазами и встревоженной нижней челюстью, и натягивал подходященькое. Посмотрел на ладонь. Толстая и крепкая, с подушечками Незнакомки и Привала, со значком под пальцем Посланника и Лжеца, с маленьким парусником на последней фаланге Пальца Представлений, ладонь Билла была мокра, красна. Мардук автоматически повторил его движение и уставился на руку Билла. Губы его шевельнулись. В глазах почтение – кровь племянника ведь была и его кровью.

– Билл, мы могли бы всё тихо решить. – Заговорил он, впустив свой голос в комнату. Такой голос… Из приоткрытой дверцы клетки, пригибаясь, выбрался крупный чёрно-жёлтый хищник.– И жить в мире на этой земле.

Он поглядел туда-сюда, выдвинул заскрипевший ящик учительского стола и вытащил старый школьный глобус. Упали несколько трубками свёрнутых плакатов, мелькнул человек с содранной кожей – анатомическая схема.

Подойдя – сначала взглядом он спросил разрешения у молчаливо опёршегося на локоть большого Билла, – присел на пол, на корточки, без усилий – заслуженные суставы в отменном состоянии. Глобус, – такой маленький в его длиннопалой стиснутой кисти, – держа за ножку, поставил так, чтобы мог видеть Билл.

– Смотри. Мы бы поделились, и всё было бы прекрасно.

Он поискал под плащом и в рукаве, где старый фокусник, очевидно, держал всякие мелочи. Спросил:

– У тебя есть… м, карандашик?

Билл собственный голос услышал со стороны – тихий неуверенный:

– Нету, дядя.

Мардук забормотал:

– Погоди… а!

Вытащил из внутреннего кармана, просыпав дождик трухи, огрызок красно-синего карандаша и провёл красным кончиком по глобусу, придерживая его за верхушку.

– Ты посмотри. – Попросил он.

Билл послушно сел и мысленно охнул – в голове-то свечку поставили, да не одну, а как на праздник, но зато пришла взамен сонливости ясность.

Пригляделся, придерживая голову. Несмотря на дядину хватку, карандаш почти не оставил следа. Билл вопросительно взглянул на дядю, и тот, кивнув, помуслил карандаш в своих любострастных губах. Теперь Билл видел след карандаша. Дядина рука в порыве геодезического вдохновения отхватила всё восточное полушарие, смело пройдясь по синеве затёртых вод, на коих некогда нацарапала ушедшая в землю другая рука забавное словечко.

По горам и долам тянулся слабый карминный след, пропахав по ветхой бумаге борозды. Там будут траншеи войны, полные еды – человеческого мяса. Там сгинут и найдут последнее упокоение герои и предатели, любовники и мстители. Мысли о несделанных делах и недописанных книгах будут витать дымком над сигареткой конвоя.

– Это мне… по старшинству. Да что там… Когда я отойду к проклятым предкам, всё – тебе. Поэтому твоя доля… вот…

Мардук старательно – Билл это отметил – и совершенно серьёзно, сунув предварительно карандаш в уста и обработав мощным языком, закрасил, придерживая вертящийся глобус, почти всё оставшееся полушарие.

Синева штрихов побила дождём два красавца-материка, похожих как братья, и большой остров…

Мардук полюбовался на свою работу, вспомнил что-то и замялся, поморщился.

– Ну… кусок-то надо оставить твоему дружку. Этот… Энкиду.